Шрифт:
Закладка:
Все остались и жадно ловили каждое слово. Посреди ее импровизированной речи дверь в аудиторию распахнулась, и секретарь деканата с глазами, перекрывшими половину лица, выкрикнула:
– Все по домам! Учеба будет продолжена в дистанционном режиме – ищите информацию на сайте факультета! – И умчалась дальше по длинному коридору.
– Вот так, ребята. Всё, что с вами и вашими близкими произойдет в ближайшем будущем, полностью зависит от того, как вы организуете свою жизнь. Правительство занимается вопросом приобретения вакцины. Все сразу ее получить не смогут. Будет установлен некоторый порядок очередности. В числе первых вакцинировать будут волонтеров – тех, кто готов заботиться о людях в изоляции. Нужен координатор, который получит все разъяснения и займется записью добровольцев. Подумайте, кто может стать таким человеком.
– А у меня родители – антипрививочники!
– А вы поставите вакцину?
– А вы пойдете волонтером?
Почти успокоенные ее четким, размеренным инструктажем, студенты вновь входили в стадию перевозбуждения.
– Всем, кто сомневается, вакцинироваться ему или нет, я посоветую просмотреть последние статистические отчеты по заболеваемости и сделать свои выводы. Я сама привьюсь, привью дочь и по возможности буду помогать нуждающимся. Занятие окончено. Берегите себя и близких. Увидимся онлайн.
На подоконнике дома, стоящего напротив учебного корпуса, в лучах солнечного света ослепительно сверкала резными гранями ваза кобальтового стекла. Кристиан! Сигнал появился с полчаса тому, и Стефания старалась не упускать его из вида, будто исчезни ваза – и она побежит на перехват. Но студенты обступили со всех сторон и засыпали глупыми вопросами напуганного темного обывателя. Ей редко приходилось спорить о настоящем, подвергать сомнению реальность. Ее область – глубокое прошлое. В нем есть все ответы – всё уже когда-то было в том или ином виде, рассказано в версиях, число которых кратно списку заинтересованных сторон и презентовано правдами бесчисленных рассказчиков. Нет ни правды, ни лжи, и все мы – часть бесконечной истории.
– Ребята, я спешу. Включите меня в свой чат, и вечером я на всё отвечу. Чао!
Тревожные сирены терзали сердца перепуганных жителей, а город молчал. Тишина повисла в воздухе улиц. Казалось, даже трамваи сбавили скорость и проходят повороты на цыпочках. Ритмичная речь дикторов, зачитывающих новости, едва угадывалась из-за плотно закрытых дверей.
– Скажи что-нибудь хорошее.
– Хорошо, что ты пришла.
– Угу. Я надеялась, ты сидишь дома и ждешь вакцину.
– Тогда я бы тебя не увидел. С вакциной пока непонятно. То ли отец не так крут, как всегда нам пел, то ли еще какие-то причины. На самом деле зараженных еще очень мало. Мне кажется, вообще зря панику подняли… Остров специализируется на организации карантинных мер – не справятся, что ли, с изоляцией нескольких больных?
– Видимо, уже не справились, Кристиан. Ты бы лучше не бегал по городу. В любом случае избегай скопления людей. Я сейчас студентам предложила подумать о волонтерстве – добровольцев вакцинируют первыми, и они получат разрешение свободно передвигаться по острову.
– Зачем?
– Будут одиноким людям помогать.
– Понятно. Я вчера профессора Герхардта проведал. Убеждал прекратить прием студентов на дому, лекарства ему закупил, продукты…
– Вы так близки?
– Он мне вместо деда был.
– А родной куда делся?
– Исчез в пучине вод в буквальном смысле.
– Утонул? Когда?
– Деда я своего не помню, он пропал в одной из экспедиций, мне еще и года не было. Дед был ученым, работал в нашем институте на кафедре океанологии – изучал тайны морских течений. Бабушка его сопровождала в качестве ассистента с самого начала, вместе они почти весь мир обошли. Когда родился мой отец, она засела дома, вот в этой квартире – это служебное жилье, между прочим, – и продолжила сотрудничество и с дедом, и с институтом как редактор.
– Наверное, очень интересный был человек. Жаль, что вы не успели познакомиться как следует.
– Он был классный: веселый, шумный, затейливый, огромный – рост только под два метра.
– Так вот в кого ты пошел. И отец высокий?
– Нет. Папа бабушкиной породы – кругленький и юркий. Они с дедом на фотографиях, как Арнольд Шварценеггер и Дэнни Де Вито.
– Рассмешил! Покажи!
– Э-э-э… нет. Ты потом икать будешь полдня.
– Покажи!
– Давай потом – вставать неохота.
– Ну ладно. А потом бабушка вышла замуж за Герхардта?
– Замуж она больше не выходила. Профессор ее давний поклонник и друг – всегда был рядом. Я очень многим ему обязан. Наверное, рядом со своим дедом я вырос бы другим человеком.
– Ты не преуменьшаешь роль родителей в своей жизни?
– Спорный момент. Отец делал карьеру. Мать его во всем поддерживала и всячески оберегала от земных забот. Это похоже на семейную модель, не находишь?
– У меня мама тоже по этой схеме свою жизнь построила. Это ошибка.
– Да уж. Потом между родителями что-то пошло не так.
– Развелись?
– Политики избегают разводов. Короче, у него вторая семья. Мама нашла себя в писательстве.
– Всё интереснее и интереснее. Она известна?
– М-м-м… в узких, очень узких кругах. И при этом увлечение писательством имеет у нее крайние проявления. Я бы назвал это зависимостью, наравне с наркотической. Запойный писатель. Она абсолютно забывает о реальности, когда уходит в свои тексты. Какой там ребенок… Бабушка посмотрела на это некоторое время – и забрала меня к себе. Так что родители, безусловно, повлияли на мое становление – я точно знаю, как не надо.
– В этом мы с тобой совпадаем.
– Только в этом?
– Отстань. А у тебя есть мамины книги?
– Что ты? Бабушка строго-настрого запретила осквернять ее жилище любой беллетристикой! Ее можно понять – человек всю жизнь читал одни только результаты исследований, диссертации, докторские и научные статьи, а тут женские романы. Как можно тратить время на бестолковое, бессмысленное переплетение слов?
– Поэзия тоже под запретом?
– Смотря какая. Поэзия сродни точным наукам. Наукам, понимаешь? Это главное слово.
– Жестко у вас тут. Мне кажется, интересно знать, во что погружен близкий тебе человек, какие мысли у него в голове…
– Не настолько всё запущено. Мама присылает мне свои труды, конечно, как без того. Сейчас она заканчивает историю коварного обмана и оглушительного разочарования в декорациях Вечного Рима. Я должен буду перевести повесть на итальянский язык для ее друзей, с семьи которых списаны персонажи.
– Ничего себе. А ты сам не пишешь?
– Не-не-не-не! Ни за что! Последний год жизни бабушки я тайком перепроверял ее корректуры – она уже многое пропускала. Мамины работы тоже кладезь всевозможных ошибок. Я слишком критичен и себя просто закопаю в правках.
– Бабушка работала по необходимости или из любви?
– Ей необходимо было чувствовать себя значимой. Это я сейчас понимаю, а раньше думал, что она боится квартиру потерять.
– Но квартиру так и не забрали?
– Да. Когда я представлял себе деда, воображение мне всегда рисовало героический образ корсара. Но главным пиратом нашей семьи оказалась бабуля – она передала неопубликованные дедовы исследования институту в обмен
