— Да, в ближайшие дни с голоду не помрём, — Джон прикинул, что ягод хватит ещё на одну котомку. — На крайний случай можно и съедобные грибы поискать, хотя раньше времени лучше не рисковать. Никто не знает, сколько ещё здесь скверны по углам распихано. Не хотелось бы угодить в очередной вдовий плен.

— Собрать — не проблема, — Алан посмотрел на заполненную ягодами сумку. — А вот куда их класть…

— Да пусть пока висят, — взглянул на паренька следопыт. — Всё свежее будут. Вернуться-то всегда успеем.

— И правда, — юнец на секунду задумался. — А знаете…

— Тихо! — вдруг шепнул Рэксволд, закрыв ему рот рукой. — Кажется, я что-то слышал.

Путники напрягли слух, но не услышали ничего необычного. Окружающую мглу сковывала абсолютная тишина, изредка нарушаемая нервным сопением парнишки и потрескиванием факелов.

— А можно дышать тише? — ассасин с упрёком посмотрел на юнца.

— Ты, часом, не болен? Жара нет? — Джон коснулся тыльной стороной ладони лба Рэксволда.

— Да заткнитесь вы все хоть на минуту, — зло прошипел тот, отталкивая руку.

Путники вновь прислушались к долгому молчанию тьмы, и где-то вдалеке прозвучал тихий свист, переходящий в хриплый рёв.

— Если это слышу только я, то разрази меня гром на этом самом месте. После подобных звуков я и провалился в беспамятство. Проклятые грибы, — раздражённо выпалил Рэксволд.

— Я тоже это слышу, — поддержал ассасина удивлённый Алан.

— Олень, — ошарашенно произнёс Джон. — Это чёртов олень. Так они обычно предупреждают своё стадо об опасности.

— Олень? Здесь? Не надо мне стада, дайте хоть одного, — убийца перевёл взгляд на Джона. — Ну почему у тебя нет с собой лука? Ты вообще следопыт или кто?

— Стереотипы. Не ты ли про них вспоминал вчера утром? — с иронической улыбкой подметил обладатель щита и меча.

— Да, от жареного мяска я бы сейчас не отказался, — мечтательно вздохнул Алан.

— Хм. Я не силён в охоте на крупного зверя, но думаю, что меткий бросок кинжала в шею свалит животину, — ассасин подкинул клинок в руке и вновь взглянул на Джона. — Гоните оленя на меня. За всю жизнь я промахивался лишь пару раз и то по пьяни.

Следопыт негромко рассмеялся:

— А как у тебя с преследованием цели в кромешной тьме?

— Что-то не улавливаю ход твоих мыслей…

— Думаешь, свет факела не спугнёт его?

— Об этом я как-то… Н-да… — Рэксволд почесал затылок. — Ну, валяй тогда. Блесни идеей.

— Хоть у меня нет лука, я всё же следопыт и большую часть службы провёл в лесах, — Джон задумчиво провёл рукой по отросшей щетине. — К огню животное точно не подойдёт. Но, кажется, это самец. Я могу попробовать приманить его криком самки. После нужно будет запастись терпением и сидеть в засаде. Бесшумно. В полной темноте. Затем, подпустив поближе, одновременно метнуть клинки в приближающийся источник звука. Только придётся запомнить расположение стволов, дабы всё в дерево не всадить. Что касается запаха, его можно заглушить, обмазавшись тем же снадобьем из горькой синявки. Идея обречена на провал, но попытаться можно.

Рэксволд накинул капюшон, надел маску и посмотрел на нож в сапоге следопыта:

— Надеюсь, ты умеешь им пользоваться…

— Конечно. Сам не промажь, — с шуточным вызовом ответил Джон.

— Тогда посмотрим, чей клинок настигнет зверя, — смерил его серьёзным взглядом ассасин.

— А что делать мне?.. — растерянно трепал рукав Алан.

— Молись всем богам, которых знаешь, — швырнул из-за плеча Рэксволд, отправляясь на поиски оптимального места для засады.

* * *

Шёл второй час ожиданий. Густая тьма уже казалась материальной: она тягучей массой заполняла лёгкие, сковывала тело и не давала вдохнуть полной грудью. У сидевших за огромным пнём охотников изрядно затекли ноги, и Рэксволд уже был готов отказаться от этой дурной затеи. Следопыт хотел в последний раз попытать удачу, приманив животное криком самки, как вдруг в тишине послышались глухие постукивания копыт — что-то осторожно двигалось по изборождённой корнями земле. И если это не одна из тех жутких тварин, что последний час рисовало разыгравшееся воображение Алана, то они получили шанс разжиться жареным мясом на ближайшие дни. Джон сжал в руке охотничий нож и легонько коснулся предплечья ассасина, чтобы тот тоже приготовился к броску кинжалов. Рэксволд, держа клинки за лезвия, завёл руки за голову, намереваясь угостить животное смертоносным дуплетом. Пленённые тьмой взгляды невольно следили за источником звука, хоть и не могли явить ничего, кроме сплошной черноты. Внезапно стук копыт сменился недоверчивым фырканьем. Олень остановился. Стал принюхиваться к посторонним запахам. Джон был уверен: сейчас рогатый почует замаскированных в грибной горечи охотников и даст дёру. Однако, спустя несколько томительных секунд, во мгле вновь послышались шаги — благородное животное не чувствовало подвоха и шло прямо в уготованную ему западню. Настал миг, когда три клинка одновременно рассекли воздух, устремившись к цели, что успела лишь вздрогнуть от резкого шороха. В зияющей черноте раздался испуганный крик оленя и удаляющийся стук копыт.

— Н-да. Не с нашим везением, — проворчал ассасин. — Осталось только кинжалы не найти.

Джон щёлкнул огнивом — яркий свет горящего огневика сковал глаза узким прищуром. Подпалив от нанизанного на палку гриба остальные факелы, охотники вышли из укрытия и направились к месту, где предположительно бродило животное. Рэксволд молча забрал у спутников источники света. Поднял их повыше. Напряжённо всматриваясь во мглу, он сделал несколько хаотичных шагов в стороны, пока не заметил вдалеке две тусклые точки — отблеск рукоятей кинжалов, вонзившихся в мшистый ствол дерева. С хмурой миной вернув факелы, ассасин лениво побрёл за клинками. Его агрессивно гулявшие плечи с лихвой передавали кипевшее внутри раздражение.

Джон осмотрелся в поисках своего ножа, но нигде его не обнаружил. Если он ненароком отскочил и завалился в какую-нибудь щель, образованную сплетёнными повсюду корнями, то на нём можно смело ставить крест: искать иголку в стоге сена — дело неблагодарное. Вдруг взгляд зацепился за маленькое пятнышко, что поблёскивало на тёмном бугре. Следопыт присел. Коснулся его. Подушечку пальца замарал багрянец. Как и ожидалось, находка была не исключением: вереница капель уходила в темноту.

— Чего расселся? — вернувшийся ассасин поправлял ножны на поясе.

— Кажется, ещё не всё потеряно, — Джон продемонстрировал спутникам растёртую на пальцах кровь. — Я попал. И, похоже, мой нож остался в нём… — он встал, задумчиво посмотрел во мрак. — Ловить подранка без лука — та ещё задачка. Теперь олень к нам и близко не подойдёт. Остаётся надеяться на серьёзность ранения или что перепуганное животное, не разбирая дороги, поломает ноги в здешних колдобинах. А, может, и застрянет где…

Рэксволд не слушал. Он с горечью смотрел на кровавую дорожку: по всей видимости, священный лес друидов продолжал всячески издеваться. И ладно бы над другими. Над ним!!!

— Я уже говорил, что ненавижу тебя? — ассасин искоса взглянул на Джона.

— Догадываюсь.

— Не-е-т, — с усмешкой протянул Рэксволд. — Теперь ты знаешь наверняка, — он недоумённо развёл руками. — Вот скажи мне, как ты умудрился попасть в оленя⁈ Я — опытный убийца, и оба моих кинжала пролетели мимо. Ты — простой следопыт, и твой единственный нож попал в цель.

— Может, я не такой простой, как тебе кажется? — с хитрой улыбкой ответил Джон. — Но сейчас это не так важно, чтобы тратить время на болтовню. Я сидел полтора часа в засаде не ради того, чтобы остаться без жареного мяса, — освещая путь факелом, он зашагал вперёд.

— Да что ты расстраиваешься, — обратился к ассасину Алан. — В конце концов, именно ты нашёл нам такого хорошего проводника.

— Угу, — грустным филином ухнул Рэксволд: от утешающих слов парнишки его ущемлённому самолюбию не стало легче, скорее наоборот.

Охотники отправились по багряному следу, чтобы завершить начатое. Веру в успех подкрепляла обильно кровоточащая рана животного — олень не мог уйти слишком далеко.

* * *

Взмыленный жеребец, постоянно подгоняемый всадницей, казалось, летел над землёй. Встречный ночной ветер развевал светлую косу с вплетённой в неё серой лентой. То, что предстояло сделать Пустоте, было ужасно, но «Лотос счастья» уже давно стёр тонкую грань между добром и злом. Суровая действительность, залитая сиреневой краской, призывала девушку выжить любой ценой. Неоспоримое тому доказательство — бледное тело, ныне защищённое лёгкой серой бронёй. Оно хранило немало памятных меток: запястья