— Я люблю Амалию больше жизни, и она всегда будет рядом с нами, — заявляет Тигран.

После его слов, он целует мои костяшки пальцев. Я перевожу взгляд с Тиграна на Арабеллу и по натянутому выражению ее лица мне становится предельно ясно, что она не оставила без внимания то, что ее имя не было названо ее сыном.

— Никто и не мешает тебе любить ее, — нервно произносит женщина. — Разве это не так?

Разиль вздрагивает, словно его ударили, но он быстро справляется с этим наваждением.

— Дорогая, никто никого не обвиняет. Тагир лишь признается в любви своей супруге. Вот и все, — он пытается успокоить ее, но это не так-то просто сделать.

— Я просто не могу понять, что Тагир имеет в виду, когда говорит, что Амалия будет всегда рядом с нами. Разве что-то может измениться? Она супруга моего сына и никто не сможет этому помешать! Но… Зачем так вообще говорить?

Игра на публику…Арабелла, давно ты этого не делала… У меня даже не возникает желания смотреть на нее.

— Мне необходимо кое-что забрать из дома… — Мне уже нет смысла заканчивать предложение, потому что Тигран берет меня за руку и, поблагодарив за ужин, ведет за собой в дом.

— Тигран, ты мог бы остаться.

— Не здесь, Амалия, — он вновь бросает взгляд в мою сторону.

Мы начинаем удаляться в сторону нашей спальни. Нашей… Нашей с Тагиром, но не с Тиграном. Это все так не правильно…

— Добро пожаловать в семью, — говорю я Тиграну.

— Она всегда так с тобой?

Мои губы растягиваются в улыбке:

— Спасибо за твою поддержку.

— Тагир этого не делал?

Моя улыбка моментально гаснет.

— Ты ведь знаешь, что нас поженили насильно. У нас не было выбора, а Тагир на этот счет не сильно парился.

Тигран на секунду теряется, не зная, что ответить на мои слова.

— Черт! Черт! Черт! — кричит он.

— Пожалуйста, успокойся, — обнимая его за плечи, говорю я. Его спина напряжена, а дышит он очень часто, мое самообладание также находится ближе к нулю.

Я столько лет терпела издевки свекрови, что практически научилась не обращать на нее внимания. У меня не было тогда поддержки, родители об этом не знали, а я и не пыталась рассказать, списывая все на то, что бедная женщина потеряла сына и теперь она просто навсего отрывается на мне. Но Тигран…Он сегодня защитил меня от своей матери и сам того не замечая осчастливил мен настолько, насколько это было вообще возможно.

Тагир

— Как, как ты это сделал? — вопрошала девочка, смотря на меня изумленными глазами.

— Дал ему кое-что, — садясь на камень и стирая пот с лица, тяжело ответил я. — Он чуть не сожрал меня, — я засмеялся и, наклонившись, почесал это огромное чудовище за ухо. — Почаще бы так, а то жизнь такая однообразная.

Я встал и направился к небольшой каменной пробоине.

— Не надо туда идти.

Звуки, которые вылетали из волчьей пасти, искажались, и теперь было более или менее похоже на человеческую речь.

— Вы все вместе? — указав на девочку с волчицей и огромного зубастого волка, спросил я.

Девочка сделала шаг навстречу мне, но волчица, стоящая рядом с ней перегородила ей путь, скалясь.

— Она не доверяет тебе, — проинформировала она.

— Я это уже понял, — усмехнулся я. — Ну так, как вы все здесь оказались? То есть, когда я учуял ваш запах, я почувствовал отчаяние вперемешку со страхом.

Ее ответ прозвучал довольно резко:

— Мы тут находимся с самого моего рождения.

Мы оба примолкли, думая каждый о своем. Я повернулся в сторону костра, приближаясь к ним.

Раздается что-то вроде угрозы:

— Не приближайся к ним.

Огромный волк встает на ноги. Он размером с дом. Мне становится страшно. Сердце колотиться, а руки холодеют. Я отступаю назад и вжимаюсь в каменную стену. Волчица тихо скулит.

— Что, что такое? — волк направляется в сторону девочки с волчицей. Останавливается в паре метров от них и начинает скулить.

— Он вам ничего не сделает? — вновь спрашиваю я, ожидая, что в этот раз за этим последует ответ.

Мои глаза сужаются от напряжения, а девочка уверенно отвечает мне:

— Все в порядке. Она скоро перевоплотиться.

— Она?

Брови девочки недоверчиво сдвигаются. Она мрачнеет. Затем прижимает волчицу к себе, треплет ее за загривок и произносит:

— С сестрой все будет в порядке.

Волк медленно превращается обратно в человека. Изображение перед глазами чернеет. Дальше мне хода нет.

Когда я открываю глаза, и передо мной опускается огромная волчья лапа, я с криком бросаюсь в сторону. Существо рычит, пытаясь задавить меня. Удары по земле становятся все сильнее и сильнее. Да что за чертовщина сегодня происходит?

Быстро поднимаюсь на ноги и трясу головой, чтобы хоть немного прийти в себя. Вдалеке слышу приглушенный голос:

— Не двигайтесь! Стойте смирно и она вас не тронет!

Сфокусировав взгляд, вижу вдалеке всю ту же девочку, стоящую рядом с волчицей. И что мне делать? Послушать ее или же попытаться спасти свою шкуру? Вообще сама по себе реальность кажется не совсем настоящей. Но здесь я начинаю бояться за свою жизнь и поэтому решаюсь на отчаянный и не совсем обдуманный шаг.

Делаю так, как советовала девочка. Если бы она хотела, чтобы я погиб, то зачем же ей помогать мне? Меня могли убить пару часов или минут назад. Я даже не знаю, сколько времени я был в отключке! Боже мой!

Я окидываю взглядом пространство. То же самое место, просто теперь здесь намного светлее. Стою, не шевелясь, а тварь снова бросается и я, не задумываясь, стою на месте. Пытаюсь даже дышать через раз. Она падает на асфальт и скулит от боли. Надо же, а план девчушки работает!

Я даже и не пытался обратиться, ведь если сравнить меня и эту огромную тварь, что пыталась убить меня, я миниатюрная игрушечка для нее.

Волчица немного привстает и начинает задней лапой чесать себе левое ухо. Закончив, она мотает головой и кладет ее на лапы. Дышит ровно и не подает признаков агрессии. Боюсь даже вымолвить слово, может, она снова захочет напасть, кто ее знает?

— Ты поможешь нам? — девочка мигом появляется возле меня, смотря на меня отчаянным взглядом.

— Сначала ты должна мне рассказать все. Я же должен знать, отчего вас спасать?

— Ты…видел ее?

Качаю головой и зачем-то прижимаю ее к себе, гладя по светлой голове. Совсем еще малютка, едва достающая мне до живота. Она дрожит и лепечет себе что-то под нос. Я не уверен ни в чем, но знаю точно. Здесь происходит нечто странное, с чем я просто обязан разобраться.