Напиток был серебристым и вязким, на поверхности дрожало отражение его лица. Кришна на мгновение почувствовал аромат аниса, а затем сделал глоток. Тепло с приятным покалыванием прокатилось по горлу.

– Господин Кришна! – пьяно заорал Акрур, приветственно вскинув обе руки и сдернув с лица бронзовую полумаску, стилизованно изображающую восходящее солнце с резными лучами, расходящимися от бровей. – Нас убили якши?! Мы уже на небесах? – Он указал на мост, где мерцал вайкуншард, походя на потолок из голубых светлячков.

– Господин Акрур, даже если бы это было правдой, я очень сомневаюсь, что кто-то из нас попадет на небеса.

– Хорошо сказано, друг мой. Пожалуйста, примите мои извинения за то, что я выступил против вашего плана перемирия. О… – Акрур отступил в сторону, пропуская служанку, из одежды на которой были лишь краски для тела. – Не могли бы вы, пожалуйста, извинить меня, мой господин? – И он поспешил вслед за девушкой.

Празднование началось несколько часов назад, и теперь сенаторы были пьяны и развратны, как цари. Никто даже не спросил его о Рошнаре. Они спрашивали лишь, есть ли отдельные комнаты внизу. Что радовало – семьи этих сенаторов развлекались на баржах, слишком быстрых, чтобы Дочь Нимфы могла за ними угнаться. Война была груба с этими старыми душами, и они заслужили передышку. Неудивительно, что сенаторы без раздумий ухватились за возможность отдохнуть. Дураки.

Молоко начинает загустевать. Кришна надел свою маску, выполненную в виде павлиньих перьев, и вышел вперед, готовясь пообщаться с гостями. Время выскребать йогурт.

II

Главой Сената был Уграсен, столетний старик, который все еще сохранял способность говорить. Когда-то он был царем Матхуры. Он души не чаял в своем сыне Кансе, который вознаградил его за преданность тем, что сверг и заточил своего отца в тюрьму на всю жизнь. В царских семьях всегда все очень сложно. Так что, когда Кришна решил назначить Уграсена главой республики Матхура, можно сказать, что Уграсен был благодарен Кришне и добровольно простил ему убийство его непутевого сына.

Но Кришна на этом не остановился. Чтобы узаконить правление, чтобы сама идея республики не была отвергнута из-за какой-нибудь сенаторской прихоти, были составлены документы об усыновлении. Благодаря юридической изобретательности ачарьев Закона, Кришна был провозглашен внуком Уграсена. Этот документ, полностью состоящий из юридического жаргона, для простого народа не имел никакого смысла. Все, что там говорилось, это то, что пастух Кришна каким-то образом оказался законным наследником Матхуры и что он милостиво решил, что Матхурой теперь должен править народ. К счастью для Кришны, старик так полюбил его, что с радостью выполнял каждое наставление, слетавшее с уст нового внука, довольствуясь тем, что перед ним время от времени склоняется достаточное количество людей. В конце концов, королевскую власть трудно перерасти.

Итак, можно с полным основанием предположить, что, когда Уграсен, требуя внимания, стукнул молотком по импровизированному подиуму на барже, на самом деле это сделал Кришна. Сенаторы в великолепных масках, скрывающих их смеющиеся лица, выстроились в полумесяц. Впрочем, Кришна узнавал их и под масками. Его самые верные враги – Критаварман, Сатвадхан и Акрур – сгрудились слева от него. Сатьяки и Балрам стояли справа. Сатьябхама расслабленно расположилась где-то сзади. Кришна стоял рядом с Уграсеном.

– Я призываю Сенат Матхуры к порядку, – нараспев произнес Уграсен.

Мужчины пьяно постукивали двумя пальцами по запястьям, показывая, что слушают главу.

– Мои друзья, мои коллеги-республиканцы. Для меня большая честь обратиться ко всем жителям Матхуры в этот вечер. Ну, или, по крайней мере, к самым важным, да? – Уграсен изобразил беззубую улыбку. Его речь была загодя написана Кришной, но Уграсен выступал, как актер театра на пике своей карьеры.

Сенаторы, добродушно улыбаясь под полумасками, кивали, соглашаясь, что они очень важны.

– Услышьте меня, друзья мои. Сегодня вечером нам нужно обсудить вопросы огромной важности, потому что я должен доверить вам нечто серьезное. Я ждал, когда вы отведаете немного радости, прежде чем вонзить вам в сердца кинжал отчаяния.

Кришна застонал про себя. Придерживайся написанного!

– В чем дело, лорд Уграсен?

– Матхура мертва! – обреченным голосом объявил Уграсен. – Потому что Шьямантака истощена.

III

Это был крошечный камень, который столкнул лавину. Сила его слов была поразительной. Уграсену даже не пришлось окликать сенаторов – их души развернулись, как ковры.

В отличие от многих других, слух о Драгоценной Шьмантаке распространялся не Кришной. Должно быть, это слово услышала какая-нибудь служанка, а потом оно подобно ветру полетело в шепотках от рта к уху. Вскоре миф об этом волшебном драгоценном камне, который был настолько огромен, что каждый его крошечный кусочек стоит тысячу золотых монет, начал распространяться в захудалых тавернах и на перекрестках. И это многое объясняло. В конце концов, как еще Кришне удалось сохранить казну полной во время десятилетней войны с Магадхом? Как еще он мог позволить себе иметь трех жен? Постепенно слух проник в дома купцов, а затем и знати. Балраму пришлось выделить специальных стражей для охраны комнаты Кришны, потому что в нее уже несколько раз проникали воры.

Кришне было приятно раздувать эти слухи и позволять друзьям и врагам думать, что он богаче, чем он есть на самом деле. Много раз Сенат требовал, чтобы Кришна явил им Драгоценную Шьямантаку, но он отказывался, и Сенат ничего не мог с этим поделать. Именно миф и магия Драгоценной Шьямантаки сдерживали беспорядки в Матхуре. Без нее кому-нибудь обязательно пришло бы в голову сдать сенаторов в цепях императору и навсегда прекратить эту проклятую войну. И, может, получить за это награду. В конце концов, коронацию приветствуют те же люди, что и кричат об обезглавливании. Но когда у правителя есть драгоценный камень для изготовления золота, камень, которым можно пользоваться бесконечно, зачем беспокоиться о таких пустяках? Дураки.

Но теперь, когда Шьямантака исчезла из голов сенаторов, трещины в их разуме поспешила заполнить тоска. Без волшебного драгоценного камня Кришны пред их глазами наяву предстала их собственная смертность. Празднества были забыты, сенаторы сбились в кучу, как овцы в загоне, бормоча о бедственном положении, вызванном войнами на Ямуне, о высоких налогах, о жертвах, о территориях, которые каждый сенатор потерял из своих владений, о том, как тень смерти, голода и страха стала привычной для людей и как это уменьшило прибыль. Они спорили о том, что они могут сделать, чтобы предотвратить кризис. Кто-то предложил выращивать опиум, кто-то – занять у гильдии Синдх, а кто-то – даже начать участвовать в работорговле.

Уграсен, демонстрируя образцовое ораторское