Шрифт:
Закладка:
Большое спасибо моей персональной удаче! Острие угодило в серебряного дракончика, разрубило его, надрезало толстую кожу пояса и увязло в кольчужном плетении засунутых за пояс рукавиц.
В такие моменты башка у меня отключается. Руки-ноги и всё прочее работают сами. Второй тычок не прошел — увяз уже не в рукавице, а в моем захвате. И сразу доворот и толчок вверх, используя инерцию разворота и рывок попытавшегося освободить руку киллера.
Вверх, потому что в корпус — бессмысленно. Броня.
Впрочем, убивать его я не собирался. Злодей должен был отшатнуться, уходя от клинка (нормальная реакция, когда тебе в глаза суют острое железо), потерять баланс, и тогда (наработанная связка) я бы его с легкостью подсек и уложил мордой в снег, завернув руку с кинжалом к затылку.
Либо у кудлатого было что-то с безусловными рефлексами, либо он был совсем отмороженный. Вместо того чтобы отшатнуться, этот безумец, наоборот, рванулся ко мне…
И получил, что положено. Десять сантиметров железа в горло.
Блин!
Клинок увяз, и, когда киллер осел, мокрая от крови рукоять выскользнула из моих пальцев.
Я выругался. Вот уж не было печали! И что теперь делать?
Убийства (я не имею в виду хольмганг, убийство, так сказать, узаконенное) в Роскилле случались. Ничего удивительного при таком скоплении кровожадных ублюдков. Но они случались бы намного чаще, если бы Закон не карал преступников быстро и беспощадно. Как правило, даже не интересуясь, кто зачинщик. Убил — отвечай! Конкретно! Хорошо, если удастся откупиться. А если нет?
Пока я переваривал случившееся, меня свинтили. Подскочили четверо, из Рагнаровых людей (откуда только взялись?), зажали в коробочку, сняли с пояса меч. Не скажу, что действовали они грубо, но и не церемонились. Вокруг мгновенно образовалась толпа. Я — в центре. У ног — труп. Вокруг трупа — красное пятно набухшего кровью снега. А в трупе — мой кинжал. Так сказать, взят с поличным. Ага, знакомая рожа. Ульфхам Треска. Постучал пальцем по лбу: в уме ли ты, хускарл? При всём честном народе человека зарезать. Но тут же крикнул кому-то, перекрывая гомон зевак:
— Дуй за ярлом!
Люди Рагнара держали меня под контролем. Ждали чего-то. Судейских, надо полагать.
Мне тоже оставалось только ждать. Продавец стрел глядел на меня с сочувствием: он всё видел.
Я тоже понимал, что дела мои — кислые. Здесь нет такого понятия, как превышение пределов необходимой самообороны. Есть понятие «убийство». Суд, возможно, учтет то, что я защищался. А возможно, и не учтет. Зависит от того, кто таков убитый. И какого хрена ему понадобилось меня резать?
Ага, вот и высокий суд! Преимущество маленького городка — здесь всё близко. А от резиденции Рагнара до рынка вообще рукой подать.
Однако Хрёрека еще нет…
Толпа раздвинулась, пропуская конунга.
С конунгом, помимо обычной свиты, сыночки: Бьёрн, Ивар, Хальфдан… Последний — с куском мяса в лапе. Должно быть, кушало благородное семейство, когда поступила инфа о преступлении.
Рагнар остановился напротив меня, уставился. Не человек — глыба. С глазками кита-убийцы.
Поглядел, качнулся с носков на пятки, ткнул толстым пальцем в покойника:
— Кто таков?
— Мой человек.
Это Хальфдан.
Скверно. Человек Рагнарсона — это не какой-нибудь бродяга. И даже не свободный датский бонд.
— Твой? — Это уже Ивар. — Что-то я его не помню.
Не понял. Что, Бескостный на моей стороне? Или простое любопытство?
— Я его недавно взял, — добродушно сообщил Хальфдан. — До того он с Торсоном-ярлом ходил. Племянник его.
— Жизнь за жизнь, — пробасил Бьёрн Железнобокий. — Так гласит Закон. За что он его убил?
Я открыл рот, чтобы пояснить, но меня грубо пихнули в бок: помалкивай, не к тебе вопрос.
— Я видел! — крикнул кто-то в толпе. Вперед вылез какой-то дан. Не викинг, судя по прикиду. — Этот, — взмах в сторону покойника, — к этому подошел, а этот его — ножом!
— Кто еще? — поинтересовался конунг.
Нашлись еще свидетели. Их показания не расходились со словами мужика. Хрен они что видели. «Врет как очевидец», — говаривал мой знакомый оперуполномоченный.
Однако Рагнар тоже был не лох в расследованиях.
— Ты! — Похожий на удерживающий мачту штырь-фиксатор Рагнаров палец нацелился на оружейника. — Ты был рядом. Что ты видел?
— Всё видел, конунг! — бодро отреагировал тот.
— Так говори!
— Значит, дело так было, — неторопливо, явно наслаждаясь тем, что оказался в центре внимания, начал продавец: — Подошел ко мне этот хускарл, стрел прикупить хотел. Ну, это понятно. У меня стрелы — одна к одной. Хоть весь рынок обойди — лучших не сыщешь! Для ворога — верная гибель, стрелы мои…
— По делу говори! — оборвал конунг.
— Так я и говорю, — оружейник даже слегка удивился. — Стрелы он у меня покупал. Три дюжины. По… — быстрый взгляд на меня, — …монете за пару.
Явно закинул цену, мерзавец. Ну и хрен с ним. Лишь бы показания правильные дал.
— Уже и столковались, — продолжал оружейник, да тут — этот дренг. Подошел сзади да как схватится за нож…
— Это не нож убитого, — спросил Рагнар. — Это его нож, — кивок на меня. — Я помню. Не лги мне, человек!
Надо же. Вот это называется — глаз-алмаз. Хотя — чему удивляться. Кинжал у меня характерный, а у здешних взгляд на оружие наметанный.
— Я и не говорю, что его, — не смутился продавец. — Я сказал только: схватился за нож, что у этого на поясе был. Выхватил и сразу ударил.
— И промахнулся? В горло себе попал? — Это опять Хальфдан. — Этот человек врет, отец!
— Может, и врет, — проворчал Рагнар, сверля хищными глазками торговца. — А может, и нет. Послушаем.
— Он в бок ударил, — обиженно пробормотал оружейник. — Сильно ударил. И попал.
— Попал, говоришь? — усомнился Хальфдан. — А почему крови нет?
— А мне откуда знать? Я, что видел, то и говорю.
Я хотел пояснить, но мне опять сунули кулаком, и пришлось помалкивать.
Рагнар подошел поближе, изучил мой бок, пояс, малость подпорченные рукавицы. Потрогал разрубленную бляшку-дракончика.
— Да, — согласился конунг. — Был удар.
Ага! Вот наконец и Хрёрек.
— Что бы ни сделал мой человек, я за него отвечу! — Ярл с ходу ворвался в круг и встал рядом со мной, отодвинув головореза, пихавшего меня в бок.
Я как-то сразу успокоился.
Рановато.
— Жизнь за жизнь! — снова заявил Хальфдан.
— Убитый — человек из дружины Торсона-ярла! — Хрёрек с ходу опознал покойника. Хотя теперь бы и я его опознал, потому что куртка на покойнике
