- Не нужно, - произнесла я, ощущая, как по моим щекам текут слезы. - Пожалуйста, не надо.

   Соколов взял мою руку, слабо дернул. Я послушно присела к нему на колени, и он вытер мои слезы пальцами.

  - Я закричал, чтоб он остановился, но было уже поздно, - тихо продолжил Марс. - Тогда он и "пробудился"... и "захватил" меня. Ты не представляешь, что это такое. Тебя наполняет такая энергия, сила, могущество, ты ощущаешь себя центром вселенной... Это невозможно объяснить. Когда я пришел в себя, моего отца уже не было. Были "воины" из организации, они забрали меня с собой, а потом один, Ардар О'Ши - он ирландец, усыновил меня. Я, для удобства, называю его дядя Андрей. До пятнадцати лет я тренировался, а потом вступил в отряд "воинов". Я хотел найти своего настоящего отца... - Соколов посмотрел мне прямо в глаза, - и отомстить. Он присоединился к предателям, а только воинам позволено ликвидировать пробужденных. Я несколько раз выходил на его след, но поймать так и не смог. Больше года назад я почувствовал, что начинаю терять свою силу... и мне предложили двенадцать кандидаток. Выбрать тебя мне посоветовала Лес. Твой отец, после пробуждения, забрал в себя всю энергию, значит, у твоего пробуждения будет намного больше энергии, чем у других кандидаток. Если ты пробудишься, то ты будешь очень сильной, Лена. Такие, как ты, занимают высшие чины.

  - А ты не можешь пробудиться? - спросила я. - Ведь, из-за отца, у тебя тоже есть пятьдесят процентов?

  - Один. У "затянутых", есть только один процент собственного пробуждения. Это огромная редкость, в истории есть только двое, кто смогли, после использования позаимствованной энергии, пробудиться. И они получают огромное количество энергии. Когда пробуждаешься, то твой энергетический сосуд сжимается, а у них нет. Первого человека пробуждение просто-напросто разорвало на куски. Второй успел передать энергию своей жене и сейчас он является одним из восьми глав организации.

  - Почему так происходит?

  - Никто не знает, - пожал Марс плечами. - Это огромная редкость, так что тут даже не один процент, а скорей одна промилле. Лэс бы могла сказать точнее.

  - Проми-что? - не поняла я, так как была далека от чисел, процентов и их вычислений.

  - Промилле - это значит одна тысячная доля, - пояснил Соколов, благо без насмешки.

  - Буду знать, - ответила я.

  Минута тишины затянулась, я крепко обняла его за шею и спросила:

  - Значит, мне нужно поблагодарить Лэс, за такой подарок судьбы на мою голову?

  Мне хотелось отвлечь его хоть чем-то, лишь бы он вновь не вспоминал прошлое, так как утешать и соболезновать никогда не умела. Я была благодарна, что он открылся передо мной и поделился своим прошлым, и в тоже время мне не хотелось, чтоб он больше никогда не вспоминал об этой боли. И я уловила главное, что он хотел до меня донести: он из-за меня отказался не только от силы, он отказался от мести.

  - Поначалу ты мне не нравилась, - выдал Соколов.

  Я отодвинулась от него, с возмущением взглянула, фыркнула и призналась:

  - Да ты мне тоже не особо.

  - Я понял это, после твоего заявления о "гее".

  - Геем я тебя не называла, - возразила я. - И ты тогда меня довел. Мне до сих пор перед теми пожилыми людьми стыдно.

  Соколов слабо улыбнулся и провел по моей спине рукой.

  - Я впервые повстречал такую девушку, как ты. В организации у меня были девушки, но с ними у меня был лишь секс. С воинами редко кто заводит отношения. Вдобавок у нас девушки совершенно другие. Более спокойные, более высокомерные, более холодные. Поэтому ты мне и не нравилась. Не нравилась твоя сильная эмоциональность. Ты говорила все, что приходит в голову. Ты былая такая наглая, странная, непонятная, живая, что я даже не заметил, как увлекся тобой. Я пытался тебя просчитать, но все мои попытки были тщетны. Я хотел скорей влюбить тебя в себя, и когда ты влюбилась, понял, что сам влюбился и загнал себя в ловушку. Там, на крыше, я хотел рассказать тебе всю правду, но не успел. А потом, когда ты обо всем узнала, ты вела себя так отстранено и холодно, что мне было невыносимо больно, хотя я и понимал, что не прав. Но мне хотелось, чтоб ты ругалась, кричала на меня, мне невыносимо было видеть тебя такой... такой похожей на тех, кто служит в организации. - Соколов нежно поцеловал меня, а потом зашептал у губ: - Как я рад, что ты не пробудилась и не изменилась. Что ты осталась собой. Я хочу быть с тобой, Лена. Хочу прожить с тобой всю жизнь. - Соколов достал из кармана маленькую бархатную коробочку, открыл ее, показал сверкающее кольцо, заглянул в глаза и серьезно произнес: - Выходи за меня.

  Я вновь разревелась, но все же ответила счастливо:

  - Да. Я согласна.

  Мне на указательный палец надели кольцо и обняли так крепко, что я думала, кости сломают, а потом поцеловали, и мне казалось - потолок и пол поменялись местами, или это у меня так сильно закружилась голова?

  Когда меня подняли на руки и понесли в другую комнату, то я, признаться, немного все же испугалась. Соколов это почувствовал и шепнул мне на ухо:

  - Не бойся, я не причиню тебе боли.

  Я поверила. И боли, правда, не было (хотя потом Соколов признался, что своей магией заглушил ее). Были его руки, которые ласкали мое тело. Поцелуи, от которых кружилась голова. Море удовольствия (признаться, я даже заподозрила, что он там тоже что-то намагичил, но он отнекивался и делал честные-пречестные глазки, и я поверила), такого сильного, что мне казалось: мое тело не выдержит и разорвется на куски. Не слишком прекрасная перспектива, но из-за этого удовольствия, она меня нисколечко не пугала.

  - Вот это был оргазм, - произнес самодовольно Марс.

  Я хотела ответить колкостью, но голова была пустая, словно кастрюля, которую забыли снять с конфорки и суп выкипел под огнем наших чувств. Поэтому я просто слегка укусила его за плечо, намекая на раздражение, но меня поняли совсем по-другому, или наоборот, правильно и решили