была построена не в Саккаре, а несколькими милями севернее – по-видимому, чтобы находиться в Нижнем царстве, хотя на этот момент напряжение между севером и югом, судя по всему, снизилось. Она тоже должна была, по всей вероятности, иметь семь ступеней – это сделало бы ее выше пирамиды Джосера. Но амбиции Хабы не соответствовали его возможностям: эта пирамида также осталась незаконченной. Последняя гробница Третьей династии, пирамида Meйдум, также осталась незавершенной; она строилась Хуни, последним царем Третьей династии, и должна была иметь восемь ступеней.

В отличие от двух предыдущих, эта пирамида была закончена первым царем следующей династии. Из нашего далека Четвертая династия отличается для нас от Третьей в первую очередь тем, что цари Четвертой династии наконец-то смогли достроить свои пирамиды.

Снефру начал свое царствование успешно. Прежде всего он закончил пирамиду Meйдум и ввел несколько новшеств. Одно из них – то, что похоронная камера этой гробницы находилась в самой пирамиде, а не в земле под нею или рядом, как было в предшествующих – ступенчатой, слоистой или недостроенной. Он также устроил возле пирамиды Мейдум мостовую – широкую дорогу, ведущую вниз от пирамиды к «погребальному храму», священному строению с восточной стороны пирамиды, развернутому к поднимающемуся солнцу, куда можно было приносить пожертвования. Оба эти нововведения чуть позже стали стандартными.

Самое интересное – это явная попытка Снефру покрыть пирамиду Мейдум неким подобием облицовки. Все четыре первые пирамиды были ступенчатыми подобиями зиккуратов, построенными из блоков дикой каменной породы. Но горы булыжника вокруг пирамиды Мейдум показывают, что рабочие пытались прикрыть ступени ровным слоем облицовочного камня{57}.

Если бы это произошло, Мейдум стала бы первой из ныне известных пирамид с гладкими сторонами. Однако архитектор, работавший у Снефру (и позднее не обожествленный), не имел опыта Имхотепа – пирамида рухнула. Ее центральная сохранившаяся часть все еще возвышается, как наполовину съеденный свадебный торт, окруженная горами обрушившегося камня.

Никто не был захоронен в рухнувшей пирамиде. А крохотный, без окон храм в конце дорожки не поразил никого эффектностью. Несколькими веками позже какой-то египтянин, проходивший мимо небольшой скучной коробки, написал на ней: «Прекрасный храм царя Снефру» – первый в истории пример саркастического граффити.

Но Снефру не сдался. Мы мало знаем об этом первом фараоне Четвертой династии, записи дают лишь немного сведений о привычных теперь экспедициях к шахтам Синая и в торговые порты Ливана. Существует также случайно сохранившаяся на Весткарском папирусе[52] история о том, как однажды скучающий Снефру приказал двадцати самым красивым девушкам из своего гарема вывезти его в лодке на середину дворцового озера, при этом будучи облаченными в одни лишь ажурные чулки. Но если этот фараон и не обладал иными выдающимися качествами, он все-таки был весьма упорным. Он забросил неудавшийся эксперимент с пирамидой Мейдум и начал строительство новой пирамиды, на этот раз на новом месте – в Дахшуре[53], немного южнее Саккары.

Первоначально эта пирамида отличалась от других. С самого начала ее предполагали сделать с гладкими покатыми стенами, облицованными известняком, который сверкал бы на солнце.

Вокруг пирамид существует много предположений, но одно из самых захватывающих, почти мистических – почему Снефру, которому не было дано изобрести новую архитектурную форму, придумал все-таки нечто новое, создав пирамиду с гладкими склонами, а не ступенчатую? Имело ли это новшество какое-нибудь религиозное значение? Символизировало ли оно новый способ представления пирамид – скорее как знаков на ландшафте, нежели комплекса, обеспечивающего бессмертие духа?

Мы не знаем ответа. Но новая пирамида Снефру с гладкими склонами приобрела известность как Неровная пирамида – по той причине, что Снефру, к несчастью, так и не смог правильно рассчитать проект. Пирамида должна была иметь гладкие и очень крутые склоны – но похоже, что в процессе строительства Снефру и руководитель работ осознали неверность изначальных расчетов. Если бы пирамиду продолжали строить с прежними крутыми склонами, она могла начать осыпаться под собственной тяжестью. Поэтому угол наклона стен был резко изменен, в результате чего эта пирамида оказалась как бы с сутулыми плечами, причем одна из ее граней меняет свой угол с уклоном вправо.

Эта пирамида была завершена, но никогда не использовалась. Снефру не понравился результат, и к концу своего правления он начал работы по постройке третьей пирамиды.

Северная пирамида, которая расположена в миле с небольшим от Неровной, была шире и выше, чем пирамиды, возведенные ранее. Неровная пирамида меняла угол наклона стен с 52 на более умеренные 43 градуса; Северная пирамида создавалась с учетом предыдущего опыта и изначально наклон ее граней составлял 43 градуса. Эта последняя попытка увенчалась успехом – конструкция Снефру оказалась так хорошо спланирована, что даже теперь, через четыре с лишним тысячи лет, на стенах и потолках камер, лежащих под весом двух миллионов тонн камня, не появилось ни малейшей трещины.

Северная пирамида также известна как Красная, поскольку облицовочный известняк постепенно начал осыпаться, обнажая красный песчаник, ярко пылающий на солнце. По-видимому, именно она стала окончательным местом захоронения Снефру. Археологи обнаружили в ней тело и отправили его в Британский музей на идентификацию – но оно было потеряно по пути, и его так никогда и не нашли.

Но где бы ни упокоилось тело Снефру, причастность его к трем строительным проектам предполагает, что египтяне еще верили в присутствие мертвого фараона, и эта вера оформлялась в окостеневший ритуал. Снефру был твердо намерен создать себе место окончательного упокоения, которое не только было бы хорошим пристанищем для его души, отправляющейся за смертью, но стояло бы также в стороне от троп, по которым шли фараоны до него. В некотором смысле ему удалось приручить смерть. Фараоны пришли к успокаивающей вере, что они останутся жить со своим народом. Теперь они могли обращать внимание на то, чтобы превзойти предыдущего правителя. Факт, что Снефру смог завершить одну пирамиду и построить еще две, говорит о том, что Египет теперь был еще богаче, жил в более спокойной обстановке, а власть фараона была даже большей, чем прежде.

Хуфу, сын Снефру, унаследовал его власть и воспользовался ею в полном объеме[54]. Он продолжил военные походы, которые превратились в более или менее обычное дело для египетских царей; он посылал экспедиции на Синай; он торговал, чтобы получить бирюзу, – и он проектировал собственную пирамиду.

По свидетельству Геродота, Хуфу правил пятьдесят лет. Египтологи считают, что этот срок следует сократить вполовину, но даже двадцать пять лет – достаточно долгий период, чтобы царь смог осуществить самый крупный строительный проект в истории. Его гробница, Великая пирамида, создавалась как улучшенный вариант последнего проекта Снефру. Она была заложена в составе полного комплекса: сама пирамида, мостовая, ведущая к храму в долине, храм для жертвоприношений к востоку и три более мелкие пирамиды – вероятно, для супруг Хуфу.

Пирамида, возведенная в новом месте, на равнине Гиза, поднялась на 481 фут. Наклон ее стен – 51–52°, что больше, чем у удачной Северной пирамиды Снефру, но все же меньше, чем первоначально планировалось у неудачной Неровной пирамиды. Судя по всему, архитекторы Хуфу извлекли урок из опыта своих предшественников. Стороны Великой пирамиды удивительно ровные; каждая имеет почти точно 755 футов длины, и расхождение с остальными укладывается в 8 дюймов.