еще до прихода в Божественное назначение. Я надеялся, что вы тоже с предателем сможете, но я ошибался.

— Да, я тоже ошибался, — проговорил я.

— Они, в отличие от вас, сплотились и прошли весь путь целиком вместе, выбрав очень медленную эволюцию. У их народов не было болезней, катаклизмов, убийств, тирании. В общем, не было ничего, чтобы двигало к росту быстро, но медленный путь тоже был интересным своеобразным выбором, и он принес свои плоды.

Он оставил первого брата в его точке созидания, там он должен был создать свой мир, куда позовет своих учеников из тонкого плана, которых взрастил на земле. А меня повел дальше. Он продолжил общение:

— Ты построил великолепную структуру обучения, теперь сможешь ли ты воссоздать из себя вселенную, и, самое главное, обучить Богов, которым доверишь себя? Наполнен ли ты настолько любовью, чтобы твоя мощь не ослабела и была вечной в течение всей эволюции и в промежутках мелькающих цивилизаций? — он посмотрел на меня, вопрошая.

— Я не знаю, но внутри меня уже существует целый мир. И я люблю его так, что ради воплощения его в естество я готов отдать всего себя, — сказал я то, что чувствовал.

— Ты сможешь, — закончил он. — На этом наши пути расходятся. Но твой путь только начинается.

Воодушевление старика передавалось в его взгляде на своих учеников. Он смотрел на своих взращенных продолжателей с большим упоением и любовью.

— Я рассказал вам все, что знаю, но не только опыт мой взращивал вас, но и моя любовь. Я вкладывал в вас столько жизненной мощи и стремления к росту, сколько имел сам. Я показал вам все процессы, что сопровождают развитие. Теперь вы — Боги, и вам взращивать жизнь в мире, который я создам. Я искатель, который был тем самым человеком, идущим с Говорящим, тем самым, что проводил души на тонком плане, учительствуя, тем самым, что стал Богом, а теперь я Создатель, а вы — Боги, что вскормят свою землю своим личным опытом и взрастят новые души. Теперь вам отдам я мною созданную галактику, и вы будете творить свои цивилизации. Так делайте же это, не забывая, кто вы есть на самом деле. Совсем скоро я буду готов к расширению, а вами созданные глиняные модельки человечков через силу материи напитаются жизнью. И начнется ваша история опыта, которую вы позже будете передавать своим ученикам.

Не было в мироздании начала, не будет и конца: все сущее было всегда. И ваши души были всегда. Понятие времени известно только на планетах, но все сущее, к частицам которого относимся и мы с вами, всегда было и всегда все знало. Ваша задача — уметь увидеть и напитать ваши структуры знаниями, что вы всегда имели. Но эти знания может искать и выбирать только ваше внутреннее естество, оно настолько мудро, что всегда подскажет вам самый идеальный путь. Пусть даже это будет на некотором участке пути стагнации или падения, но знайте: это все идеальные условия для роста. Ведь, чтобы понять все тонкости роста, иногда нужно упасть и уже после возвыситься. Подняться над всем пройденным, принять, увидеть и осознать, где следующая точка роста.

С этими словами старик закончил свой последний рассказ и повел своих учеников в лагерь.

Наутро снова сияло солнце, снова плыли облака и все было как обычно. Но старик, шедший по пути Создателя, совершил свой самый важный шаг творения. Он расщепился и создал своим естеством новую галактику во вселенной. После чего его воспитанники отправились каждый в свой путь, направляемые любовью и опытом Создателя.

И где-то прямо сейчас существуешь ты! Да, ты! Ты кажешься для себя таким понятным, но это всего лишь маска, созданная эго и общественными рамками. Они выбирают каждую твою реакцию, проецируют, что и когда ты подумаешь, скажешь, будешь делать. Ты живешь в автоматизме кармического колеса ровно до того момента, пока сам не захочешь проснуться.

История после истории

Я очнулась на тропинке в город, которая обросла зарослями шиповника и чертополоха. Запах был первым ощущением, которое я восприняла. Затем я начала ощущать телом тепло солнечных лучей и свежее дуновение ветра. Это было необычно. Необычно вспомнить эти простые ощущения. Когда я открыла глаза, то увидела яркий солнечный свет, разливающийся везде, куда он мог достать. Я поняла, что я живу, я — живой организм. Но тут же, когда я открыла свое чувствование этому миру, где-то издалека стала потихоньку приходить боль, и было это подобно накатывающей волне. Она была не физическая, а душевная, будто бы внутри меня что-то терзало. И я точно помнила откуда эта боль, но пока не вспоминала, откуда конкретно. Я ощутила направление этой боли, она шла со стороны тропы, которая уходила в серый город. И меня потянуло вслед за этой болью как магнитом. Я не знала, зачем мне нужно именно туда, но не стала сопротивляться влечению.

Город был полузаброшенным, грязным и серым. В начале города были выстроены неказистые страшные хибарки, в которых жили люди. Все они походили на оборванных грязных сирот и в большинстве случаев были лысыми — это было их внешним определением принадлежности к какой-то группе.

В основном улочки были пусты, а начало города походило на поселок, и только гораздо дальше виднелись выжившие небоскребы и высотки. До них было очень далеко. Я шла по пустой сельской узкой дорожке между старых домов. Там меня встретил паренек и, выглянув с опаской из-за старого шиферного забора, за которым дом уже полностью был разрушен, он спросил меня:

— Ты кто?

— Я? Я не знаю, — ответила я. Тогда он оглядел меня и снова спросил:

— Ты что, не знаешь, что опасно так открыто ходить по чужим улицам: тебя могут просто убить?!

— Не знаю. А за что убить? Я же ничего никому не сделала, — спросила я в ответ. Он засмеялся.

— Так времена такие! Какая-то ты странная! — в парне не было зла, я как-то чувствовала его душу, знала, что он уже напуган этой жизнью, но еще не очернен злобой и кровожадностью.

Я шла дальше, а он потихоньку, прячась то тут, то там, следовал за мной. И тут