Я попыталась протиснуться к креслу, чтоб своим примером показать Леонардо, что пора усесться. Он моргнул и отмер, наконец-то, после чего поставил поднос на столик и сел сам.

— Прекрасно выглядишь, Алекса, — его голос в тишине прозвучал шуршанием бархата.

— Ва… твоими стараниями, — намекнула я на платье, но у Леонардо как-то подозрительно заблестели глаза.

Он молча налил мне в кружку чай, потом себе и откинулся на спинку кресле, устремив взгляд на небо.

— Сегодня очень красивая Луна, тебе не кажется? — спросил он меня после того, как сделал глоток чая.

— Небо всегда радует глаз, — уклончиво сказала я.

— Даже, если затянуто тучами? — обернулся ко мне охотник.

— Мне даже в этом случае нравится. Меня непогода, почему-то, успокаивает.

— Забавно…

— Почему? — спросила, а потом откусила пончик.

— Да нет, ничего…

— Ой, смотри, звезда упала!

— Звёзды не могут падать, — снисходительно сказа Леонардо.

— Как же? Я только что видела! — возмутилась я, указывая на небо зажатым в руке пончиком.

Инквизитор молча на меня смотрел и улыбался, от чего мне стало откровенно не по себе и мне захотелось скрутиться в кресле, что я и сделала, поджав ноги.

— Это другое. Звёзды… я тебе сейчас открываю тайну между прочим… это другие миры. Такие как наш, хотя может чем-то отличаются. Но вполне возможно, что где-то там сидят похожие на нас люди, или нелюди, и тычут пончиком в нашу сторону, — инквизитор повернулся ко мне, ожидая реакции.

И мне пришлось разыграть удивление, ведь я с детства знала не только это. Леонардо не договорил, что такое звёзды. Для тех миров звёзды то же самое, что для нас солнце — то есть всё. Каждая звезда греет какие-то земли, даёт им жизнь, а, возможно, и лишает. Но бедной селянке такое знать не положено…

— Да не может быть! — всплеснула руками я, не забывая играть лицом.

— Всё может, в жизни вообще всё может быть… — как-то философски произнёс инквизитор и замолчал.

Я молчала тоже. Ведь он прав: могла ли я представить, что буду жить под одной крышей со своим преследователем и обидчиком? Нет, конечно, но вот живу!

— А где ты был эти дни? — неожиданно даже для себя спросила я.

Леонардо словно не хотел отвечать, но потом всё-таки решился:

— На охоте.

По мне прокатилась холодная волна, и сердце сбилось, потому что я сразу поняла, что охотился он не на кабанов и зайцев. Очнись, Алекса, очнись! Что ты хотела услышать? Что ромашки в поле собирал? Он инквизитор, охотник, враг нашего племени! А глупое девичье сердце сжалось так, будто это всё открылось только что, будто эта его чёрная мантия понарошку, а рыжие вихры и чубарая лошадь — доказательства его невиновности.

— У тебя всё в порядке было, пока я отсутствовал? Никто не беспокоил?

— Нет.

Я не хотела его видеть, поэтому не смотрела на него. И не хотела слышать, но заткнуть уши не могла, хотя хотелось это сделать невыносимо!

— Если позволишь, я пойду спать. А то глаза уже слипаются, — соврала я. Сон как рукой сняло.

— Да, конечно, и я пойду, — поднялся он вслед за мной, — спасибо за прекрасный вечер.

Я кивнула, опустив голову вниз. Не могла и не хотела смотреть в его глаза. Но инквизитор взял меня пальцами за подбородок и заставил поднять на него взгляд.

— Доброй ночи, Алекса.

— Доброй ночи, Леонардо.

Хотелось обнять и успокоить его белокурую проблему, но Леонардо всё же сумел взять себя в руки, точнее руки придержать при себе и не сильно их распустить. Лишь коснулся пальцами её прекрасного лица, чтоб увидеть вмиг погрустневший взгляд с бриллиантами слёз в уголках. Она переживала за него? В груди появилась приятная тяжесть, которая одновременно и огорчала, и радовала инквизитора. Радовала тем, что он оказался жив эмоционально, хотя думал, что после поступка Кристанны вряд ли к кому-то сможет испытывать такие чувства, а вот то, что будущее отношений сына главного инквизитора и его горничной не могло быть радужным, Леонардо вгоняло в тяжёлые думы. Он не мог игнорировать возрастающую привязанность к Алексе, за пять дней, проведенных вдали от неё, можно было по пальцам пересчитать минуты, которые он не думал о девушке. Как она одна в доме? Думает ли о нём? А вдруг скучает?

Инквизитор снял рубашку, сменил брюки на штаны, в которых спал, и лёг в прохладную постель. Спать не хотелось, но он закрыл глаза, чтоб снова вспомнить образ красавицы. Она надела его платье, и оно шло ей чрезвычайно. Вот только зря она платочек повязала, хотя… Этим пыталась уберечь его от необдуманных поступков, наверное.

Леонардо представил, что было бы, будь он импульсивнее и решительнее? Вдруг сейчас бы он уже не лежал здесь в своей кровати в одиночестве, а обнимал податливое тёплое тело Алексы, принимал её взаимность и радовался близости? Охотник так явственно это всё представил, что рывком встал с кровати и широким шагом умчался в ванную, чтоб облиться ледяной водой и немного остудить свою шальную голову. Леонардо не был святым, он знал женскую ласку, хотя это «не поощрялось» кодексом инквизиции. Но сейчас он боялся сближаться с девушкой, потому что опасался, что потеряет контроль над собой, погрузится в пучину страсти, и мысли об Алексе не давали покоя… Как она воспримет его ухаживания? Сейчас он видел, как она робеет рядом с ним, видимо, мужское внимание для неё непривычно. Да и не только в этом дело, ведь, даже если она с радостью запрыгнет в его объятия, то инквизитора беспокоила её судьба. Он не хотел ломать ей жизнь.

Но как же до искр в глазах хотелось почувствовать её в своих руках! Мужчина запустил пальцы в рыжие вихры, глядя в потолок. И вдруг он услышал грохот и пронзительный крик из соседней спальни. Это кричала Алекса!

Глава 23