– Беги.

Кай направил нож вниз и вонзил лезвие себе в ногу. На выцветших зеленых брюках-карго расцвело ярко-алое пятно. Русалка возмущенно ахнула, непокорность волка пошатнула ее чары. Кай вогнал клинок глубже в бедро и испустил оглушительный крик, зазвеневший в воздухе и пронзивший истерзанное сердце Мии. Его колени подогнулись, и парень рухнул на пол.

Лужа крови растеклась по ковру, окрасив его в красный. Желудок Мии сжался, кислота обжигала горло, подобно пылающей ярости, льющейся по ее венам. Прерывисто дыша, девушка сморгнула слезы и пронзила демона ледяным взглядом.

– Я вырву твой гребаный позвоночник и подвешу тебя на трухлявом кипарисе в твоем гнилом болоте.

Лицо Русалки озарилось широкой одобрительной улыбкой. Казалось, она ждала угрозы и даже обрадовалась ей.

– Приди и забери его, если посмеешь, – усмехнулась она.

Мия знала, что не стоит поддаваться на уловки дьяволицы. Жертва Кая не должна стать напрасной. Парень поднял голову, в его глазах читалась боль.

– Я все исправлю, – пообещала ему Мия.

Схватив со стула лиловую куртку, девушка бросилась к окну, распахнула створки и скользнула к пожарной лестнице, ведущей в переулок. Если Кай был мечом, разящим их врагов, то Мия – рукой, которая им управляла. Ей стоило быть умнее, иначе они могли погибнуть.

Она не смела оглянуться, страшась, что может передумать. Руки дрожали, когда она спускалась по узкой черной лестнице, где каждый шаг отдавался гулким эхом от холодного металла. Русалка не пустилась за ней в погоню. Она предпочла ей новую игрушку.

Мия прикусила губу до крови. Нужно держать себя в руках, как бы ни было больно при мысли, что Кай остался в ловушке с этой тварью. Ради нее он поступил бы так же.

Добравшись до земли, Мия, чувствуя дрожь во всем теле, огляделась по сторонам.

Куда идти? К кому обратиться за помощью? Кая разорвет на части, если она вернется в мир грез. Боже, как же она ненавидела себя сейчас – ни капли сосредоточенности. Словно сорока, прикованная взглядом к блестящему камню.

Мия сжала в кулаке камень сновидений и двинулась вперед, ускоряя шаг. Пальцы ног покалывало, но не от холода, а от предчувствия беды. Если бы она чаще тренировалась, то, возможно, смогла бы призвать ворона. Или если бы была более достойной Сновидицей, не ринулась бы за своей семьей, как собака за куском бекона. Ускользнув от Русалки, она успела бы вовремя вернуться к Каю. И спасти его.

Если бы, могла бы, была бы. Какой теперь толк это твердить? Русалка оказалась права: она слишком слаба.

Мия свернула в пустой переулок, привалилась спиной к кирпичной стене и, царапая куртку, сползла вниз. Присев на корточки, девушка уткнулась лицом в колени, сдерживая рвущийся наружу горящий шар эмоций. Все, что она старательно заталкивала глубже, стремилось выплеснуться наружу. Соленые слезы потекли рекой. Рыдание сорвалось с плотно сжатых губ, но она прикрыла их рукавом, приглушая звук.

Она вернулась мыслями к увиденному во сне. Мейсон перед картой Соединенных Штатов. Ее родители, отчаянно пытающиеся найти свою единственную дочь – ребенка, на воспитание которого потратили годы и потеряли за одну ночь. Как бы ей сейчас хотелось оказаться под защитой материнских рук.

Желание связаться с ними не давало покоя; они были на расстоянии телефонного звонка. И все же предупреждение ее предшественницы по-прежнему отчетливо звучало в голове.

Они не должны знать, что ты жива, – так она сказала. – Они не созданы для этого мира.

Ее слова ощущались тяжким грузом.

Ей нужно добраться до Гаврана и его озорной подруги с изумительной белой шубкой и пронзительными янтарными глазами. Когда-то давно ее черный любопытный нос вынырнул из кустов навстречу маленькой девочке Мие, которая искала волшебство в сером мире.

Мия смахнула слезы. Неужели она действительно лишилась своей крепости? Не хотелось верить в худшее, но она знала: Кай не стал бы наносить себе такую страшную рану, если бы не был уверен, что попался.

Он сказал, что опасен для тебя.

Она должна вернуть его любой ценой. Кай стал ее домом, единственной константой среди бескрайнего моря грез и конечной реальности.

Она была Сновидицей. И все, что у нее осталось в этом мире, – ее волк под ивой.