где-то на земле. Однако Фра Мауро не помещает Эдем там, где, насколько ему известно, его нет. «Изгнание» рая с карты он сочетает с ортодоксальным текстом, связывая новую географию со старыми истинами.

С подобной же проблемой он сталкивается и при определении местоположения Иерусалима. Новые знания о восточных землях и тут портят картину: известный его современникам Восток простирается так далеко, что Иерусалим оказывается гораздо западнее центра мира. Фра Мауро решает эту проблему, объясняя, что Иерусалим не находится в центре мира, если ориентироваться по долготе, но если исходить из плотности населения и того, что Европа населена намного гуще, чем Азия, то, несомненно, Иерусалим есть центр обитаемого мира.

Святая Земля в Азии у Мауро выглядит куда мельче, чем на предыдущих mappa mundi. Он поясняет это на карте: «Знающие люди сами разместят здесь, в Иудее – Палестине и Галилее, – то, что я не показываю, например, реку Иордан, Тивериадское озеро, Мертвое море и многое другое, для чего мне не хватило места».

Фра Мауро отдает предпочтение географии всякий раз, когда она расходится со старыми истинами. По поводу реки Танаис он замечает, что ее нельзя и далее принимать за границу между Европой и Азией, поскольку она течет большей частью по Европе, «о чем я знаю от надежных людей, видевших это воочию». То же и в отношении диковинных существ на краю света. Фра Мауро признаёт, что «многие космографы и ученые мужи пишут, будто в Африке <…> есть много дивных людей и животных», но сам он еще не встретил «ни одного человека, который подтвердил бы написанное», и поэтому он предоставляет разобраться в этом другим.

Карта мира Фра Мауро отражает географическую сумятицу той эпохи. Вина за это лежит не только на Марко Поло. В начале XV века европейцы наконец получили доступ к птолемеевой Географии, переведенной на латынь. На титульном листе атласа, содержащего три карты, надписано: «Andrea Biancho de Veneciis med fecit, M CCCC XXXVI» («Создано мной, Андреа Бьянко из Венеции, в 1436 году»). Первая из карт составлена по птолемеевым координатам, вторая – классическая mappa mundi с изображением Адама и Евы, людей с песьими головами и царей, а третья – морская карта, охватывающая пространство от Канарских островов на западе до Черного моря на востоке, от Нила на юге до Норвегии на севере. Бьянко, моряк и капитан корабля, ничего не написал об этих картах, но уже то, что он поместил их рядом под одной обложкой, указывает на великий вопрос картографии XV века: как изображать мир на карте? Фра Мауро попытался совместить птолемеевы координаты, mappa mundi и портулан. Он честно признаёт, что могут быть недовольные тем, как он недостаточно строго следовал Птолемею – ни в отношении формы карты, ни в отношении рассчитанных широт и долгот, – но добавляет, что Птолемей не говорит ничего определенного о тех частях света, до которых редко добирались путешественники.

Зато теперь в поисках товаров европейцы бороздили вдоль и поперек Азию на востоке, Атлантический океан на западе и Африку на юге, на карты наносились новые земли и береговые линии, и северные страны обретали более четкие очертания. На карте Фра Мауро они уже вполне узнаваемы. Дания отделена от континента и стала островом, сохранив, однако, правильную форму, тогда как Норвегия и Швеция – полуостров, вытянутый с юга на север. «В этой части Норвегии, как всем известно, Пьетро Кверини сошел на берег», – такой комментарий поместил он у норвежского побережья.

Фра Мауро не раз менял свое мнение за те несколько лет, что работал над картой: многие из более чем двухсот пояснительных текстов записаны на кусочках пергамента, наклеенных поверх прежних записей. Возможно, он приклеивал их уже после того, как закончил карту, когда получал новые сведения от путешественников, с которыми постоянно общался; а может быть, карта так и не была закончена, потому что она датирована 1460 годом, спустя год после смерти Фра Мауро. Вот его последнее напутствие тем, кто будет смотреть карту:

В этой работе <…> я не достиг всего, к чему стремился, ибо человеческому уму без божественной помощи не под силу проверить всё в космографии или мировой картографии, посему собранные здесь сведения скорее пробудят аппетит, нежели утолят голод.

Фра Мауро и не смог бы закончить свою карту, ведь он имел дело с устаревшей ее формой, а она трещит по всем швам. Новые географические открытия на востоке и западе привели к тому, что уместить земной шар на круглой карте стало невозможно, не уменьшив масштабы уже исследованного мира. Почти через две тысячи лет после того, как Демокрит раскритиковал круглые карты мира, до европейцев тоже начало доходить, что карты должны иметь продолговатую форму. А тридцать три года спустя после смерти Фра Мауро были открыты новые земли – на сей раз далеко-далеко на западе.

ТРАДИЦИЯ

Средневековье часто представляют как разрыв с античностью. Однако история картографии свидетельствует о том, что оно хранило древние знания и так или иначе опиралось на них. Отцы Церкви последовали призыву Августина «ограбить египтян», то есть пользоваться открытиями греков и римлян, в том числе и для того, чтобы составлять карты, соответствовавшие их мировоззрению, в центре которого должно было находиться священное. В итоге появились карты с огромным количеством географических, богословских, исторических и этнографических сведений, но в путешествии практически бесполезных. В отличие от научно-умозрительных греческих и сугубо практических римских карт, средневековые европейские карты были в основном богословскими, назидательными и нарративными. Позднее насущные потребности подтолкнули европейцев к созданию нового типа карт – портуланов, изобретенных итальянскими купцами-путешественниками и подхваченных португальцами, испанцами и голландцами, когда развитие кораблестроения и жажда обогащения положили начало эпохе великих географических открытий.

Первый атлас

Антверпен,

Бельгия

51º13’6” с. ш.

4º23’53” в. д.

С. 99 Фрагмент карты герцогства Брабант, в которое входили территории современной Бельгии и Нидерландов, в том числе Антверпен – родина Абрахама Ортелия. Карта опубликована в его книге Театр мира, изданной в 1570 году.

Анна Ортель проводит кистью светло-зеленую полосу по лесной чаще. Затем раскрашивает в светло– и темно-коричневые цвета равнинные области Брабанта, Фландрии, Голландии. Двумя оттенками синего обозначена вода: светлым – бескрайний океан, более темным – реки, озера и прибрежная акватория. Корабли она рисует коричневым и темно-желтым. Затем обмакивает кисть в красную краску, чтобы расцветить один за другим города: Брюссель, Утрехт, Лёвен, Остервейк, Амстердам, Делфт, Эйндховен и наконец ее родной Антверпен, который в 1570 году стал самым богатым городом в мире благодаря судоходной реке Шельде. Важность этого торгового водного пути отмечена на пятиметровой карте, составленной в 1486 году. В Антверпене испанцы и португальцы закупали медь и серебро, добытое в южно-немецких шахтах, и перевозили в Индию и Африку, где обменивали на специи, рабов и слоновую кость. Сюда привозили ткани из Англии, вышивку из Фландрии и скорняжные