Маршал Г.К. Жуков позднее вспоминал в этой связи, как в 1936 г. на его глазах шла разработка нового Боевого устава: «Нужно сказать, что Ворошилов, тогдашний нарком, в этой роли был человеком малокомпетентным. Он так до конца и остался дилетантом в военных вопросах и никогда не знал их глубоко и серьезно. Однако занимал высокое положение, был популярен, имел претензии считать себя вполне военным и глубоко знающим военные вопросы человеком. А практически значительная часть работы в наркомате лежала в то время на Тухачевском, действительно являвшемся военным специалистом. У них бывали стычки с Ворошиловым и вообще существовали неприязненные отношения…

Во время разработки Устава помню такой эпизод, — продолжал Жуков. — При всем своем спокойствии Тухачевский умел проявлять твердость и давать отпор, когда считал это необходимым. Тухачевский как председатель комиссии по Уставу докладывал Ворошилову как наркому. Я присутствовал при этом. И Ворошилов по какому-то из пунктов, уже не помню сейчас по какому, стал высказывать недовольство и предлагать что-то, не шедшее к делу. Тухачевский, выслушав его, сказал своим обычным, спокойным голосом:

— Товарищ нарком, комиссия не может принять ваших поправок.

— Почему? — спросил Ворошилов.

— Потому что ваши поправки являются некомпетентными, товарищ нарком.

Он умел давать резкий отпор в таком спокойном тоне, что, конечно, не нравилось Ворошилову»[54].

Если в 1930-е гг. техническое перевооружение Красной армии достигло немалых рубежей, то это в меньшей степени было заслугой наркома обороны. Он даже в 1938 г. продолжал преувеличивать роль крупных кавалерийских соединений в будущей войне: «Конница во всех армиях мира переживает, вернее, уже пережила кризис и во многих армиях почти что сошла на нет… Мы стоим на иной точке зрения… Мы убеждены, что наша доблестная конница еще не раз заставит о себе говорить как о мощной и победоносной красной кавалерии… Красная кавалерия по-прежнему является победоносной и сокрушающей вооруженной силой и может и будет решать большие задачи на всех боевых фронтах»[55]. Как же такие настроения тормозили процесс моторизации и механизации Красной армии, выход ее на передовые позиции в мире!

По этому вопросу Ворошилов постоянно сталкивался со своим заместителем, начальником вооружений РККА Тухачевским.

«Если недоучет артиллерийской проблемы до империалистической войны, — доказывал Михаил Николаевич, — послужил причиной тяжелых потрясений на фронтах почти для всех стран, вступивших в войну, то недоучет новых возможностей в области вооружения самолетами, танками, химией, радиосредствами и т. д. может послужить причиной еще больших потрясений и поражений в будущей войне». Отчаявшись добиться от ретрограда-начальника необходимого понимания, обращался напрямую к Сталину. Генсек лучше наркома понимал, в чем потребность времени, давал «добро» на техническое переоснащение армии, но и от услуг Ворошилова не отказывался.

Правда, время от времени чувство реальности возвращалось к наркому. Когда в августе 1937 г. маршал Буденный пожаловался Ворошилову, что «враги народа в лице Тухачевского, Левичева, Ме-женинова и всякой другой сволочи» пытались уничтожить в Красной армии кавалерию, ссылаясь на необходимость технического перевооружения, Климент Ефремович дал достойный ответ. Его резолюция гласила: «т. Буденному С.М. Конницу обучали не враги народа, а мы с Вами и Вы больше, чем я, т. к. непосредственно этим занимались. Как конница себя «чувствует» при совместных с танков[ыми] частями и авиацией действиях Вы отлично знаете. В разговорах со мной Вы признавали (много раз) резко изменившиеся условия для существования и действий конницы в современной] войне. Конницу нужно и будем сокращать. КВ. 31/VIII.37»[56].

Жаль только, что разумное начало, проявленное в этом случае, в большинстве других напрочь изменяло наркому обороны.

И все же, используя достижения бурно развивающейся в СССР индустрии, удалось значительно поднять уровень технического оснащения Вооруженных Сил. «В середине 30-х гг. Красная армия как с точки зрения организационной, так и количественной, бесспорно, была сильнейшей в мире, — считает один из лучших знатоков этого периода В.А. Анфилов. — В ней насчитывалось около 1,5 млн солдат и офицеров, до 5 тыс. танков и свыше 6 тыс. самолетов. Сейчас смешными кажутся слова широко известной тогда песни: «В целом мире нигде нету силы такой, чтобы нашу страну сокрушила…», но они отражали действительное положение Советского Союза в то время»[57].

И вот этот мощный, всесокрушающий «бронепоезд» Сталин, Ворошилов и иже с ними сами пустили под откос, развязав невиданные по масштабам репрессии.