В какой-то момент снова появилась Ди в обличье хищной птицы и своим огромным острым клювом начала пожирать маленьких червячков, расползшихся вокруг Евы. Она с отвращением поморщилась, но, приглядевшись внимательнее, поняла, что это вовсе не черви, а люди – маленькие обнаженные полупрозрачные тельца, обреченные на неминуемую гибель.

Все. Это был предел.

Ева открыла глаза и резко села в кровати. Уж лучше стойко встретить суровую действительность, чем еще хотя бы секунду оставаться заложницей бредового кошмара.

На ее удачу именно в этот момент в комнату осторожно заглянула Нина.

– Слава богу, вы встали! – выдохнула Ева. – Который час?

– Десять. Мы с девочками уже давно встали.

– Правда? А почему так тихо? Я думала, все еще спят. Не хотела никого беспокоить.

– Кристинка на улице гуляет, а мы с Софи на качелях загораем. На плите каша осталась, если хочешь.

– Ой нет, – простонала Ева, свесив ноги с кровати. – В меня сейчас ничего не полезет. Выпью кофе в лучшем случае.

Говорить было тяжело. Передвигаться тоже. На ангелочка, болтавшегося под мышкой у Нины, Ева тоже посмотрела равнодушно, не в силах выдавить умилительной улыбки, которая была бы уместна в таком случае.

Нина понимающе проводила взглядом подругу и последовала за ней вниз на кухню.

– Матвей уехал?

– Да, рано утром.

Ева приложила немыслимые усилия, чтобы налить кофе, и забралась с ногами на диван, крепко сжимая в руках кружку. Нина положила ребенка в люльку, тоже сделала себе кофе и включила телевизор. Ева незаметно поморщилась. Не любила она зомбоящик, особенно когда он работал фоном, без конкретной цели. Телевидение для Евы – источник негатива и желчи, разлагающих человеческую психику.

Тем не менее на этот раз Ева, при всей своей отрешенности, не смогла проигнорировать информацию, которую выплевывал ровным голосом дикторши ненавистный аппарат. Нина замерла, и, заметив изменение в настроении подруги, Ева тоже устремила взгляд на голубой экран.

Дежавю. В этом же доме эта же дорогая плазма на полстены снова выдавала информацию о гибели десятков невинных людей. Очередной инцидент. Уже почти наверняка известно, что теракт. С трагедии минуло два часа, и, по-видимому, это далеко не первый выпуск новостей на эту тему, просто с каждой минутой обрастающий все новыми подробностями произошедшего. В восемь утра, в московский час пик, в вагоне метро на Сокольнической линии прогремел взрыв, унесший, по подсчетам на текущий момент, около двадцати жизней. Но всем известно, с какой прогрессией растет это число с каждым часом по мере разгребания завалов.

– Матвей еще, наверное, даже не успел доехать до работы, – обреченно заметила Нина.

Ева шикнула на нее, потому что как раз в этот момент дикторша сообщила, что сейчас канал покажет интервью с главным свидетелем, который утверждает, что общался с непосредственным виновником трагедии за считаные минуты до взрыва. А точнее, виновницей.

Двадцатидвухлетний младший лейтенант полиции, следивший за соблюдением порядка в зоне турникетов одной из станций московского метрополитена, давал сбивчивые показания. Повышенным вниманием он был обязан камерам видеонаблюдения. На видеозаписи было видно, что он остановил девушку, очевидно, с целью проверки документов, но своей задачи так и не выполнил, перекинулся с ней лишь парой слов, а потом и вовсе покинул свой пост. Естественно, к нему обратились за пояснениями, скорее всего, заранее пригрозив предъявлением обвинения в соучастии.

Бледный младший лейтенант усиленно пытался восстановить цепочку событий.

– Я заметил девушку подозрительного вида и остановил для стандартной процедуры проверки документов.

– Что в ней было подозрительного?

– Ничего. В смысле, одета она была нормально, по-современному. Только балахон слишком широкий. И рюкзак сильно оттягивал плечо. Но на москвичку она не была похожа. Вот я и хотел просто проверить регистрацию. Я проверяю по двадцать таких гражданок за час.

– На видеозаписи видно, что вы проверяли документы у остальных. Но не у нее.

– Да. Но я этого не помню. Она почему-то заговорила со мной. Не помню, о чем, но я очень плохо себя почувствовал в тот момент. Уши заложило, жутко разболелась голова, и я как будто начал терять сознание. Перед глазами поплыл туман.

– Вы понимаете, что из-за легкого, возможно, даже надуманного недомогания вы позволили беспрепятственно спуститься в метро главной подозреваемой в совершенном преступлении?

– Пожалуй. Но я почти ничего не помню. Мне было действительно очень плохо, и я не мог себя контролировать.

– Ну и мямля, слушать противно! – в несвойственной себе манере выругалась Нина и решительно щелкнула пультом. Экран погас.

Ева удивленно посмотрела на подругу, но ничего не сказала. Очевидно, нерадивый служитель закона сейчас вызывал такое же бешеное негодование у доброй части населения страны, но не у Евы. Почему-то она ему поверила.

– Поможешь мне в саду? – резко перевела тему Нина.

– Конечно, – нехотя согласилась Ева.

Ей казалось более логичным сейчас следить за горячими новостями, но в то же время она понимала, насколько эта тема болезненна для подруги, поэтому спорить не стала. Очевидно, Нине сейчас просто необходимы трудотерапия и компания. Поэтому Ева терпеливо помогала подруге обрезать засохшие ветки вишневых деревьев, которых на участке оказалось немало. Работали молча, не было необходимости лишний раз озвучивать, в насколько жестоком и бесчеловечном мире мы живем и как страшны последствия взрыва для десятков раненых и семей погибших.

Когда миссия была выполнена, Ева поспешила вернуться в дом под предлогом допить кофе. Нина нехотя последовала за ней.

Ева, наверное, впервые в жизни схватила пульт от телевизора с таким остервенением. Другой рукой она поднесла к губам чашку с остывшим напитком и сделала глоток. Телеэкран заиграл цветными красками. Но красной было больше. Подробно показывалось место трагедии. Нина опустила глаза, но промолчала. Ева прибавила звук.

– Из показаний младшего лейтенанта милиции Василия Пастухова, а также исходя из заключения психологов, которые работают с ним, можно сделать вывод, что подозреваемая обладала экстрасенсорными способностями. Эту версию исключает только возможная причастность гражданина Пастухова к организации теракта, но на данный момент против него нет никаких улик. Между тем полиции при содействии сотрудников спецслужб удалось установить портрет предполагаемой террористки-смертницы и даже ее личность. Главной подозреваемой на данный момент является шестнадцатилетняя уроженка Грозного Диана Курбаева.

Дальше Ева ничего не слышала, потому что весь огромный экран плазмы занял портрет Дианы. А точнее, Ди, которую Ева наблюдала всю ночь в жутких кошмарах. Изображение было нечетким, но характерную родинку на щеке Ева узнала бы из тысячи.