Шрифт:
Закладка:
Гарб вперил в них взгляд, и его глаза моментально сузились. Гоблин замер на месте и занес посох над землей.
— Нет! — закричал Михель, быстро осознав, во что это может вылиться.
— Умри! — взвизгнул шаман.
Оку оценил обстановку первым, сразу сообразив, что вопль адресован не ему. Тауросу среагировал мгновенно и попытался сбить колдуна с ног, но его отшвырнуло в сторону мощным порывом ветра. Капитан стражи упал плашмя на бочки с рыбой и недовольно помотал рогатой головой. Тем временем монах выскочил вперед, пытаясь перекрыть своим телом возможную траекторию полета столь любимого Гарбом огненного шара. Гоблин развел длинные лапы в стороны и забормотал какое-то более мощное заклинание.
На шамана с трех сторон бросились минотавры, но и их расшвыряла в стороны магия, а гоблин даже не прервался. Гномы, стоящие поодаль стали пытаться бочком отходить в сторону, но из-за скученности у них это получалось плохо. Давка грозила начаться в любую секунду. Где-то заплакал ребенок, истошно завопила женщина, за ней другая. Аггрх и Адинук по инерции еще бежали встречать друзей, но радость на их лицах уже успела смениться недоумением. Еще немного, и могло случиться непоправимое.
— Гарб, нельзя! — монах говорил тихо, но уверенно. — Ты же сам говорил, что тебе духу не хватит. Может, не надо?
— Надо. Убить! — гоблин стоял, тяжело дыша и в упор смотрел на загородившего ему путь друга, словно в нем шла какая-то внутренняя борьба.
Затем что-то щелкнуло, и ловец духов рухнул там, где стоял. С борта окироша выглянул Рыдло.
— Попал? — тихо спросил он, пряча за спину миниатюрный одноручный самострел.
Михель перевел взгляд на лежащего гоблина. Из шеи шамана торчал малюсенький оперенный дротик.
— Ага, — подтвердил монах, аккуратно вытаскивая снаряд из Гарба за оперение, брезгливо отшвырнул в сторону и благодарно кивнул шкиперу. — Хорошо, что он щит не выставил.
— Кажется, мы все попали, — констатировал подоспевший Аггрх и спросил встревоженно. — Что случилось-то? Чего он так взъелся?
— Эльфы, — бесстрастно ответил Михель. — Шрамы видишь?
Аггрх осмотрел тело гоблина, и волосы зашевелились у него на голове. Если представить, что каждый из этих уродливых рубцов оставил пыточный инструмент, то такая реакция не удивительна. И это только то, что на морде. Под одеждой, наверное, все еще страшнее.
— Р-р-р, — зарычал зеленокожий, стискивая кулаки.
— Это все за пять дней? — изумился Адинук, выглядывая из-за плеча орка. — На секунду вас оставить одних нельзя.
— Не усугубляй, — нахмурился человек. — Это он на тебя среагировал. Ты не обижайся, но пока для всех будет безопаснее, если он тебя какое-то время не будет видеть даже издали. Гарбу досталось от остроухих, сам понимаешь. Я потратил уйму времени, чтобы хоть как-то привести его в порядок, а тут он снова сорвался.
Адинук почесал затылок, сник и молча отошел в сторонку. Ему случалось быть объектом ненависти, но это уже чересчур.
— Снова? — подозрительно переспросил возникший рядом Оку.
Тауросу успел отряхнуть халат от рыбы, но сильный запах выдавал место, в котором он недавно побывал. — Я смотрю, гроза морей умеет подбирать себе компанию.
В интонациях на этот раз легко угадывалось уважение. Похоже, несмотря на все свои грехи Каввель пользовался в королевстве авторитетом, который теперь частично перенесся и на его спутников.
— Да, — не смутился Михель. — После пыток в трюме он теперь так реагирует на длинные уши, а силушки волшебной в нем немеряно, как видите. Так что остается надеяться, что это пройдет.
— Или выпускать его в бой против древорожденных кроликов, — гыгыкнул Оку, а потом посерьезнел и добавил. — Вас проводят, а я пока кое о чем потолкую со шкипером. Колдуна сами понесете.
На корабле кто-то громко выругался, а затем оттуда донесся горестный вопль на цвергском:
— Ну я же знал, что добром это не кончится! Ведь чуял же!
— Мятеж, пытки, незаконный оборот живого товара, сделки с эльфами, — перечислил минотавр, с каждым словом делая шаг по трапу. — Я ничего не забыл? Чуял он.
Гномов никто о помощи не просил, но аборигены сами откуда-то приволокли большие носилки, взвалили на них бессознательного гоблина и потащили в сторону дворца.
Аггрх и Михель последовали за невеселой процессией, а Адинук задумчиво остался стоять на пристани. Правда, когда к нему начали приставать с расспросами местные жители, он сделал вид, что не понимает всеобщего и тоже улизнул.
Толпа еще немного потопталась на месте, но других кораблей в прямой видимости не наблюдалось, поэтому мульфиблы разочарованно разошлись.
* * *
Нежно-багряные лучики закатного солнца пощекотали широкий и почти плоский нос. Гоблин чихнул и скорчил гримасу, от тупой боли, отозвавшейся в голове, шее и каждой конечности. Веки пришлось приподнимать осторожно: вдруг и глазам будет больно от света. К счастью, все оказалось не так уж и плохо.
Приподнявшись на локте, Гарб обнаружил, что посох мирно покоится рядом с ним, и облегченно вздохнул.
— Ну и где мы? — поинтересовался он сам у себя и осмотрелся.
Большая деревянная кровать, пуховая перина, белоснежное белье, балдахин на четырех столбах, плотная ткань занавеси, сквозь щелочку в которой и пробивался золотистый лучик света. Хм, неплохо. Значит, точно не темница.
Отдернув тяжелую парчовую завесу с серебряными звездами и золотыми кистями, шаман осмотрелся. Просторную комнату сквозь широкое окно щедро заливало светом солнце. Посреди нее небольшой круглый столик, пара уютных с виду кресел рядом, на полу ковер, на стенах тканые картины с минотаврами и морем. В углу на массивной подставке стоит ростовое зеркало в резной раме.
Гарб свесил ноги с кровати и обнаружил, что полностью раздет.
— Непорядок, — охнул он и засуетился в поисках одежды.
Все аккуратно висело на вешалках рядом с кроватью. Шаман спешно схватил привычный серый кафтан и натянул через голову, а затем, поколебавшись, снял с вешалки мантию. Ткань насыщенного синего цвета с пестрящими по всей поверхности закорючками, вышитыми на ней золотыми нитями, знакомо напитала его магической силой, стоило только ее коснуться. Интересно, как она сюда попала из бездонной торбы? Кто уже полазил без спроса?
Отбросив сомнения, гоблин накинул и мантию прямо поверх кафтана. Все еще великовата, а жаль. Когда Хиенна дарила ему этот предмет гардероба, Гарб был раза в полтора выше. Не попытайся Минору вытащить из него божественную искру, накидка и сейчас пришлась бы впору. Шаман тогда уверовал в собственную неуязвимость, за что и понес наказание, которое, похоже, все еще
