Поэтому я отвела Сэм в сторонку и как бы невзначай упомянула о том, что она нравится Марку Крамеру.

Ее реакция меня удивила. Она по-настоящему рассердилась. Она сказала, что знать его не знает и плевать на него хотела. Пусть отваливает, нечего лезть, куда не просят.

Я спросила, может быть, у нее есть мальчик в Соединенных Штатах, а она разозлилась еще больше и стала кричать: нет у нее никаких мальчиков и никогда не будет, она не педик какой-нибудь дурацкий.

Педик? Э-э, простите?..

Но потом сначала Чарли, а за ней и Зая растолковали ей, что по Марку Крамеру все девчонки сохнут, и Сэм немного повеселела. Когда другие девочки начали выспрашивать у нее, правда ли насчет них с Марком, она только пожала плечами с таким видом, который для любого нормального человека означает «да». Думаю, ей было приятно, что ею интересуется такой красивый парень (красивый абсолютно пустой, безмозглой, картинной красотой).

В тот вечер мы втроем зашли после школы к Чарли. Я рассказала, что это я познакомила Сэм с Марком и все у них устроилось только благодаря мне. На девочек произвело впечатление, как искусно я провела всю операцию, да я и сама, признаться, считаю, что проявила немалое мастерство.

Можете называть меня Купидоном.

9

Мэтью

Сэму так понравилось быть девчонкой, что он совершенно отбился от рук.

В тот вечер, возвращаясь вместе с нами домой из школы, он только и трепался о том, какие отличные друзья Зая, Чарли и Елена. Мол, с ними разговаривать — совсем не то что с мальчишками.

— Вот, например, чувства, — сказал он ни с того ни с сего. — С ними можно говорить о том, что реально происходит у тебя в душе. Это же классно!

— С нами тоже можно. — Джейк шагал впереди, руки в карманы. — Мы с Таем постоянно говорим о чувствах, правда, Тай?

— Ага, — довольно неубедительно промямлил Тайрон.

— А эта Зая — вообще отличная девчонка, — продолжал свое Сэм. — Я ей рассказал про свои любимые рок-группы шестидесятых, и представляете?! Она знает Джима Моррисона. И Хендрикса знает! У нее есть сидюк с песнями группы «Дорз»! Не слабо?

— «Дорз»? — повторил Джейк. — Что это за «Дорз»?

— Всего-навсего лучшая рок-группа всех времен и народов, — ответил Сэм. — И вот еще что, — продолжал он радостно. — Мы договорились, что каждая из нас в этом году будет вести дневник. Будем туда записывать все на свете — разные события, свои секреты, все подряд.

— Дневник? — Тайрон скривился. — Это же типично девчонское занятие, Сэм.

— А какие секреты? — спросил я.

Мы уже входили в парк.

Сэм хихикнул — по-другому не скажешь.

— Ну, например, что некий Марк Крамер умоляет меня о свидании.

— Крамер? Из шестого нижнего? — спросил Джейк.

— Ага, — подтвердил Сэм. — Говорят, он прямо с ума сходит по некоей Сэм Лопес. Все девчонки обзавидовались! Они все о нем мечтают, а он никого вокруг не видит, кроме меня. Вот это романтика!

— Сэм, — сказал я как мог мягче. — Сэм, он же мальчишка.

— Не просто мальчишка, — кокетливо возразил Сэм. — Он — предел мечтаний средних и старших классов. Марк и Сэм. Сэм и Марк. Даже звучит красиво.

— Да зачем тебе это — встречаться с парнем? — спросил Тайрон.

Сэм пожал плечами:

— Для смеху. Пообщаемся. А там, кто знает…

Мы были так шокированы, что даже не заметили, как к нам подошел полицейский.

Констебль Чиверс

Трое мальчиков и девочка, соответствующие полученному мной описанию, о чем-то увлеченно беседовали в районе навеса рядом с детской площадкой. Я подошел к ним, но, к моему удивлению, они продолжали разговаривать.

Я сказал:

— Здравствуйте, ребята. У вас все нормально?

Девочка ответила, что все в полном порядке.

Я сообщил им, что в полицейский участок поступила жалоба на неподобающее поведение группы подростков приблизительно их возраста.

— Неподобающее поведение? — повторил высокий худой мальчик с большим носом. — Какое неподобающее поведение?

— Мелкое хулиганство, — ответил я. — Нарушение покоя пожилых дам, гуляющих с собачками.

— Ладно, офицер. Будем смотреть, не покажутся ли здесь эти ребята, — сказала девочка — судя по акценту, американка.

Я сказал:

— Очень хорошо. Идите гуляйте.

В целом, по-моему, я вполне удовлетворительно провел разговор.

Тайрон

Школьный день закончился не совсем обычно. Во-первых, Сэм вдруг развел лирику по поводу Марка Крамера, а потом еще в парке объявился тот самый молоденький полисмен, который приходил к нам с предупреждением после злосчастной истории с Биллом Бургером. У меня появилось необъяснимое предчувствие, что вот-вот стрясется нечто очень нехорошее.

У ворот парка мы решили разделиться. Мы с Джейком отправимся по домам, а Мэтт с Сэмом пару раз обойдут вокруг квартала, и только потом Сэм рискнет снова переодеться мальчиком. Будем надеяться, что к этому времени констебль Проныра уже уйдет.

Мэтью

Сэм совсем рехнулся. Два дня провел в образе девочки, получил в подарок лифчик с накладками и завоевал сердце Марка Крамера — от всего этого у него что-то существенно сдвинулось в голове, а после встречи с представителем закона его окончательно заклинило.

— Устроим рейд по парку! — Приплясывая на месте, он стукнул кулаком по ладони другой руки. — Разгуляемся на просторе! Дадим кому-нибудь в рыло!

Я сказал ему, что мне лично ничего такого не хочется, потому что в последнее время чуть только кто-нибудь где-нибудь разгуляется, виноватым оказываюсь именно я.

— Да ну тебя! — заржал Сэм, как ненормальный. — Ты что, двоюродный братец, занервничал, да? Видать, операция «Саманта» для тебя слишком крута?

— Может, и так, — ответил я. — Вся эта история с девчонками довольно-таки сильно запуталась. Я вот думаю, а не признаться ли нам, да и дело с концом? Зато хоть вернемся к нормальной жизни. Ну, что они нам сделают? Не убьют же!

Сэм остановился как вкопанный.

— Спокойно, Мэтью. Было сказано — разыгрывать девчонку в течение одной недели. Осталось еще три дня.

Мы свернули за угол и снова подошли к парку. Я уже раскрыл рот, чтобы сказать Сэму, что все затевалось как месть девчонкам, но ничего похожего как-то не получается, и тут я увидел такое, отчего мои ноги примерзли к асфальту.

К нам приближался автомобиль, а за рулем сидела моя мама. Она только что отыскала место для парковки в пятидесяти метрах от того места, где мы стояли. Вот она вышла