фокусы показывать народу, и, видать, сильно впечатлил…

— М-да, — улыбнулся Гестунблинд. — Вот это я понимаю насыщенная культурная жизнь.

— А то, — качнул головой тропарь и подстегнул кобылу.

Отряд устремился следом.

Они уже приближались к мосту, как Юлиус вздернул поводья. Лошадь заржала, остановилась.

— Всадники! — крикнул Якуб, останавливая своего коня.

— С десяток, — добавил Гестунблинд, поправляя шлем.

Хьюго с Тоденом мотали головой. Грозный гул доносился до них, но саму конницу было не видать. Опытные войны заслышали приближающуюся опасность и уже были начеку. Юлиус бросал взгляд во все стороны. Такая обеспокоенность тропаря не могла не пугать Хьюго.

— Они вышли на тракт с лесной тропы! — гаркнул Гестунблинд. — Шли за нами по пятам!

И чутье старого война не подвело.

Спустя миг путники увидели, как из рощицы вылетели всадники. Один за другим. Облаченные в черные доспехи, на вороных конях. Они возникли так неожиданно, как будто их призвали из преисподней. Голову мчащихся защищали топхельмы с золочением вокруг смотрового отверстия. В тяжелых латных доспехах они походили на бездушных големов. В железных рукавицах воины грозно сжимали копья. А кони! Лицо этих бестий скрывалось под тяжелой броней, шея была покрыта железными пластинами. И все это было черным, словно гагат, добытый в шахтах Хельмгольда. Это были отнюдь не те олухи барона, в рваных кольчугах и дырявых сапогах. При виде этой кавалькады хотелось просто бежать, удирать со всех ног. Хьюго почувствовал, как подкатила рвота. Хельмгольдцы и тропарь выглядели обескураженными. Даже они не рассчитывали на такой поворот судьбы.

Ступор компании длился секунды. Юлиус крикнул:

— Живо к мосту!

Тоден вдарил по бокам бедной кобыле, и они помчались. Ветер засвистел в ушах.

Загривком Хьюго чувствовал, как стремительно скачут всадники и, что железная рукавица вот-вот схватит его за шиворот и сбросит с коня. Но за что? И кто вообще их преследует? Тем не менее, какое-то внутреннее чувство самосохранения или просто — страха, подсказывало, что надо бежать. Бежать, как они бежали из полыхающей Месалины, оставляя прошлое под обугленными обломками.

И вот, они достигли моста. Хьюго увидел, как буруны разбиваются о каменистый берег. Расстояние от воды до моста было не малое. Примерно два огромных хельмгольдца.

— Спасай мальчишек! — крикнул Юлиусу Гестунблинд. — Нам не уйти от них так.

Конница уже пылила землю в ста шагах от них.

— Нет! — вырвалось у Хьюго. — Мы все должны бежать!

— Он прав, — угрюмо сказал Юлиус. — Нам не уйти от них по прямой.

Затем тропарь одной рукой схватил Хьюго за ворот и перекинул к себе на лошадь. Поводья хлестнули, и кобыла стала переходить мост. За ними последовал Тоден.

— Якуб! — завопил Хьюго.

— Задержим их сколько сможем, — произнес Якуб Гонзул. — Берегите Хьюго.

Хельмгольдцы только выстроились на мосту, но преследователи уже стояли на берегу. Их было ровно десять. Но один из них не был облачен в доспехи. Это была сгорбленная фигура в темном плаще. Поседевшие пряди развевались на ветру, круглые синие глаза хищно смотрели на Хьюго. Взглянув на человека, юноша узнал его. Это был…

Дыба!

Тощая костлявая рука сжимала поводья, а безумная улыбка растянулась на злобном лице.

— Эти дороги известны не только вам! — зловеще прохрипел инквизитор. — От вас смердит за версту!

— Барону тяжко с нами расставаться? — улыбнулся Мрак. Его копье уже приняло боевое положение.

— Я здесь по другой причине, — ответил Дыба. — Вы все должны остаться в этой реке. Особенно он!

И с этими словами инквизитор указал сухим, словно ветка, пальцем на Хьюго. Тогда Якуб смачно харкнул в сторону Дыбы.

— Таков наш ответ, — спокойно произнес хельмгольдец.

Инквизитор лишь нахмурил взъерошенные брови. Словно смерть, он сидел на коне, а плащ его служил саваном. Ведь он действительно был воплощением смерти для нищих и бродяг, для невольных людей барона.

— Убить, — приказал Дыба.

Тогда Гестнублинд ринулся на первого всадника. Острие копья грозно сверкнуло. Следом за ним по флангам рассеялись Якуб и Мрак. Даже Хьюго это показалось полным безрассудством. Но точный удар в подмышку сбил всадника. Якуб также разбил кисть противника. Мрак вообще мощным ударом в грудь выбил воина из седла. Атаковав первыми, хельмгольдцы пронеслись мимо и сделали обратный маневр к мосту. Вражеская конница заметалась. Кто-то ринулся за Мраком целясь тому в спину, но лошадь врага резко подкосилась и упала, придавив всадника. Это был Якуб. Его копье проткнуло бок животного.

Хельмгольдцы сражались, как львы. Атаковали хищно, как волки. Они оказались в своей стихии. Там, где звенит сталь и льется кровь. Дикое ржание лошадей сопровождало смертельную схватку. Но сердце Хьюго вырывалось из груди. Ведь по сути это была бойня.

Они с Юлиусом уже поднялись на небольшой холм и только тогда Хьюго заметил, как Тоден скачет по полю обратно к мосту.

— Тоден! — закричал Хьюго и стал вырываться из крепкой хватки тропаря.

— Безумец, — процедил Юлиус.

Тем временем хельмгольдцев уже теснили к мосту. Якуб и Гестунблинд парировали щитами атаки противника. Но черные всадники продолжали наносить свои убийственные удары, постепенно ступая на мост. Мощный удар разнес щит Мрака в щепки, выбив того из седла. Хельмгольдец ухватился за доски, чтобы не упасть в реку. Но черный всадник уже занес оружие над телом северянина и проткнул бы, если б не копье, вонзившееся в латное оплечье. Всадник замер с копьем в горле и камнем упал в воду. Это был убийственный бросок Гестнублинда. Старый воин понесся дальше на врага, выгоняя того с моста. В руке хельмгольдец держал кинжал, единственное оружие, которое он теперь имел. Якуб помог Мраку подняться. В это же время подскочил Тоден. Проворный подмастерье быстро нашел валявшееся у моста копье и хотел ринуться в бой, но ужасный рев отчаяния напугал всех. Якуб смотрел на своего старого друга.

Копье пронзило доспех Гестунблинда. Раздался сдавленный крик. Окровавленное острие торчало между лопаток. Обмякший хельмгольдец упал на землю, обхватив руками древко. Алый фонтанчик вырвался из губ оросив густую бороду. Шлем упал с головы, и теперь храбрый воин лежал с растрепанными волосами на измятой траве. Руки старика еще шевелились в бессмысленных попытках выдернуть копье, что намертво приковало его к земле.

Хьюго рыдал, выпрыгнув из седла. Словно пьяный он пытался бежать вниз. Но ватные ноги запутались, и парень упал на землю. Не в силах пережить это безумие, он рвал руками траву, колотил по земле. Его друг был слишком далеко. Совсем недавно это был для него незнакомый человек, чужеземец. Теперь же он был ему чуть ли не отцом. Познакомившись с парнем, Гестунблинд до конца своих дней верил в него и поддерживал. Даже