– Тогда о чем же вы говорили? – Вера никак не могла этого понять. Вот эти две немолодые женщины среднего класса проводят столько времени вместе. Разве у них не кончились бы темы для разговоров? Она никогда не понимала такую дружбу. В последнее время она сильно сблизилась со своими соседями-хиппи, державшими небольшое хозяйство рядом с ее домом на холмах. Иногда они вместе напивались по вечерам ее виски и их ужасным домашним вином. Она помогала им, когда нужно было стричь овец или когда курицы сбегали из курятника. Но проводить вместе часы напролет, просто болтая…

– Думаю, в последнее время в основном говорила я, а она слушала.

Энн вдруг напряглась, и Вера подумала, что всю беседу она казалась неспокойной, и дело не только в том, что ее лучшую подругу убили. Может, это просто было в ее характере – нервозность, тревожность. Может, потому она и выбрала своей карьерой обучение хорошо воспитанных детишек в приятной сельской школе. Не смогла бы выдерживать стресс.

Энн глубоко вздохнула и продолжила:

– В последнее время мой брак переживает не лучшие времена. Наверное, какой-то кризис среднего возраста. Меня стал привлекать новый сотрудник в школе. Ничего не было, ничего такого, но меня беспокоило, что я ощущаю себя как втюрившийся подросток. Дженни показала мне, как нелепо мое поведение. Сказала, что мы с Джоном только что построили этот дом, потратили годы на то, чтобы сделать его таким совершенным, и, как только мы этого добились, все пошло на спад. Мне просто нужен был адреналин. Я уверена, что она была права.

«Боже, – подумала Вера, – что за самовлюбленный бред. По мне, так лучше проводить время с любым честным преступником, чем с этой любительницей покопаться в себе».

– Она собиралась поехать с нами во Францию сейчас, но решила остаться. Сказала, что нам с Джоном нужно побыть вдвоем. Вот такой она была подругой.

– Ну а что насчет нее самой? – резко спросила Вера. – У нее были приятели?

– Я не уверена.

Похоже, откровения шли в одностороннем порядке. Дженни с радостью выслушивала болтовню своей подруги о ее подростковой влюбленности, но ничего не выдавала в ответ. Кажется, осмотрительность была частью ее как профессиональной, так и личной жизни. Что же за секреты она скрывала?

– Недавно я подумала, что, возможно, у нее кто-то появился, – вдруг сказала Энн. – Она отменила одну из наших встреч в последний момент, без особой причины. И она казалась очень счастливой. Просто сияла.

– Вы не спросили ее, в чем дело?

Вера начала терять терпение. Эта женщина звучала как героиня сопливых журнальных историй.

– Она сказала, что у нее начались отношения, но она не может об этом говорить, – ответила Энн.

– И где же она встретила своего загадочного любовника? – Вера не могла больше держать себя в руках. – На занятиях фламенко?

– Нет! – Энн, кажется, была потрясена. – Нет, нет, я так не думаю. Если бы это было так, почему не рассказать мне?

– Тогда к чему вся эта секретность?

– Я подумала, может, она встречается с коллегой. – Энн выглядела сконфуженной. – Или с женатым мужчиной.

«Значит, все же не святая».

Вера ехала по узкой проселочной дороге в сторону деревни, довольная визитом. Она словно заново открывала для себя Дженни Листер из уютного домика, мать очаровательной дочери. Вера всегда чувствовала себя комфортнее с грешниками.

Вся в своих мыслях, Вера вдруг резко затормозила, чтобы пропустить вперед трактор. Она свернула с дороги и увидела ворота с вырезанными головами бакланов, которые заметила на картине в холле в доме Вероники. Они обросли зеленью, так что с дороги их не было видно. Поддавшись импульсу, Вера выключила двигатель и вышла из машины. Она двинулась по дорожке между колоннами, через заросли ольхи и березы. Повсюду цвели лесные ветреницы и фиалки, так ярко освещенные солнцем, что их яркие пятна виднелись даже сквозь деревья. Затем перелесок закончился, и она увидела место, где, видимо, прежде стоял дом.

Здесь еще остались черты английского парка: широкие террасы с огороженным стеной участком, где когда-то выращивали овощи, скелет теплицы, все еще прислоненный к стене, но кирпичные и каменные стены дома были полностью разобраны. Старый отесанный камень стоит в долине Тайна целое состояние. Почему землю не продали? И кому она принадлежит – Веронике или какой-то другой ветви семьи? Для застройщиков это просто место мечты. Может, это зона какого-нибудь заповедника и строительство здесь запрещено.

Величественные каменные ступени вели до середины травяных террас. Она спустилась по ним, чувствуя себя как в декорациях фильма. На другой стороне было несколько статуй. Поколотые, покрытые лишайником. Большинство из них изображало каких-то странных мифических существ. Некоторые заросли ивой, несколько полностью укрылись кустами ежевики. На одной из террас стояла огромная пустая чаша фонтана.

Вера посмотрела вниз, в сторону реки, и увидела пруд. Пытаясь воскресить в памяти давно забытые уроки географии, она подумала, что, возможно, русло реки со временем изменилось и таким образом осталось это озеро. Рядом с ним находился сарай для лодок, о котором говорила Вероника, почти не тронутый временем. Деревянные стены недавно лакировали. Над водой был построен пирс на сваях. Никаких лодок внутри, а окно застеклено и завешано красно-белыми шторами. Рядом с ним лежала пара перевернутых прогулочных лодок. Вера подумала, что это место идеально подошло бы для больших семейных пикников, представила себе, как Вероника управляется с плетеной корзиной с едой и посудой, пытаясь восстановить величие дома ее деда.

Вера пошла обратно к машине, поймав себя на том, что ей почти жаль эту женщину.