Хорошо, что Витька опять решил перетянуть на себя внимание всей компании и потому не мог приставать к Даше. Плохо, что она его слушала. С открытым ртом и горящими глазами. Болтать Витенька у нас всегда умел.

А мне оставалось только скрипеть зубами и смотреть на них издалека.

Алла тоже из-за чего-то бесилась и пила все больше и больше. Раньше я думал, она просто не любит общаться со свекровью, хотя моя мама ее очень любила. Но сегодня она со мной не поехала, а все равно злая, как горгулья, мечет молнии глазами в меня. Ну пусть потерпит, недолго осталось.

— Богдаш, а ты домой когда поедешь, не можешь меня по пути захватить?

Я почти забыл, что тут рядом Светка терлась. А, так вот чего Алла бесится: подружка ее ко мне жмется, а у нее клин как раз на Светке в этом месяце. Так-то ее кроет по поводу почти каждого существа женского пола в компании. По-моему, она меня бы и к шпицу ревновала, если б он был девочкой. Однажды умудрилась устроить сцену ревности, когда я бухгалтерше нашей пятидесяти пяти лет от роду помог фикус в кадке на пятый этаж затащить. Долго спрашивала, чем мы потом занимались под этим фикусом.

Мы вообще-то чай пили.

С домашним вареньем. Абрикосовым. Я его потом домой принес, но моя личная мегера расхреначила его об пол, потому что ей «не нужны подарочки от твоих проституток».

А Светка могла бы грудью об меня поменьше тереться, кстати. Как будто она свою подружку мало знает.

— Тебя? — удивился я. — А чего так?

— Да я замерзла что-то… — Она еще ближе прижалась ко мне. — Вот, пришла греться сюда. Холодно еще.

— Ну хорошо… — кивнул я, и тут дошло: — А Дашу? Вы же вместе живете.

— А Дашу пусть твой брат везет! Может, что и выгорит!

Наблюдая, как Витька лихо опрокидывает в себя не первую уже рюмку коньяка, я понимал, что мой брат повезет Дашу только через мой труп. И не только потому что я не хочу, чтобы у них что-то «выгорало».

Но беспокоился зря.

Когда наша лихая компания до отвала нажралась шашлыками, вылакала все, что горело, и утомилась попытками заставить померанского шпица бегать за палочкой — тот смотрел на них с интеллектуальным превосходством во взгляде — и начала собираться, Даша наотрез отказалась садиться в машину к Витьке.

— Ты же пьяный!

— Какой я пьяный! — возмутился брат. — Две рюмки всего!

— Только на моих глазах две, а сколько еще? Нет, прости. Да тут недалеко, мы дойдем, да, Свет?

Светка, которая уже тащила упакованные остатки снеди в нашу машину, замерла на месте, соображая, как бы поизящнее вывернуться. Мне очень не нравилось, как она ко мне липла весь день. Еще меньше нравилось лицо явно закипающей от этого Аллы. Но совсем-совсем плохо было то, что Даша даже не смотрела в мою сторону и старалась держаться подальше.

— Так всего две и было! Ты просто смотрела на меня не отрываясь, признайся! — продолжал подталкивать ее Витька к своей машине.

— Нет!

Она вывернулась из его рук и подошла к Светке. И — так уж получалось, что и ко мне. Впервые за весь день она стояла так близко, что я мог ощутить ее тепло, незаметно прикоснуться, вдохнуть запах волос.

Услышать шепот:

— Свет, я не хочу с ним!

— Ну и зря! Все нормально будет, покатаетесь, поговорите.

— Тем более, не хочу кататься. А ты домой не идешь?

— Меня Богдан обещал подбросить… — сладким голоском проворковала Света уже в полный голос, и я увидел, как перекосилось лицо Аллы.

Зато успел сделать свой ход:

— Так давай и Дашу вместе с тобой подброшу! Все равно в одно место ехать.

Даша развернулась, обжигая меня негодующим взглядом. Но я сделал невинный вид и кивнул на Светку: я тут ни при чем!

Витя так громко хлопнул дверцей своей машины, что вздрогнули, кажется, все.

Под шумок Светка извернулась и оказалась на переднем сиденье, нагло заняв место Аллы. Та вроде дернулась что-то сказать, но, кажется, вспомнила, в каком мы нынче статусе. Или затаила обиду на подружку для более удобного случая. Все равно. Пусть разбираются между собой. Я бы предпочел, чтобы тут сидела другая женщина. И однажды так и будет — совсем скоро, меньше четырех недель осталось.

Это был очень странный путь. Пока мы выбирались в темноте по разбитой дороге от реки, пока создавали искусственную пробку силами исключительно нашей компании, пока ждали Юрку, который бросил машину в самом узком месте и бегал за забытой на месте пикника гитарой, пока ехали — слишком недолго, на мой взгляд — по ночному нашему городу, я постоянно поглядывал в зеркало заднего вида, ловя в нем взгляд темных глаз. Когда удавалось — сердце пропускало пару ударов и я жадно втягивал носом воздух, надеясь поймать аромат Дашиной кожи. Когда не удавалось и я натыкался на прожигающие злостью глаза почти бывшей жены — казалось, что на сердце падает еще один камень вдобавок к тем, что уже громоздились там день за днем.

Светка своей болтовней никак не помогала. Даже хуже. Она отпускала какие-то шутки про Витьку, заставляя меня закипать все сильнее. Намекала на наш с Аллой развод, о котором все знали, но пока делали вид, что ничего не происходит. И подбадривала Дашу, расписывая той, как хорошо будет жить во Франции.

Атмосферка была — спаси господь. Уверен, если я попаду в ад, любимой пыткой чертей будет вернуть меня в этот поздний мартовский вечер, в эту машину, трещащую от разлитого в воздухе электричества. В это отчаяние, ярость, густую, душную вину.

Но если там будет слабый сквозняк надежды, рождающейся где-то в глубине сердца от редких реплик Даши, брошенных тихим голосом, то я согласен провести так вечность.

Потому что гораздо хуже стало, когда я высадил их со Светкой у дома и поехал к себе. Алла не стала пересаживаться на свое законное место впереди, чем меня приятно удивила. Зато когда мы поднялись в квартиру, вдруг развернулась ко мне вплотную, буквально прижав своим телом к входной двери, и сказала:

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍— Богдан. Послушай меня, пожалуйста. Я хочу предложить тебе сделку.