Мотом — зло, — расплакалась я. — Она слышала как я про племянника говорила. Ну, про детдом. Разоралась что мы в её дом пришли, на детей ей плевать было, убежала наверх. А затем я с Денисом поговорила, и… кажется, Полина внушает Макару что я его в детдом хочу сдать, что я плохая, Матвей плохой, Денис, наверное, тоже плохой, одна она хорошая.

Андрей Валерьевич сжал ладони в кулаки, да так сильно что кости захрустели. Кулаки у него как кувалды, выглядит всё это пугающе.

— Но, возможно, всё не так, — воскликнула я. — Или Соня просто сгоряча всё это устроила. Мало ли. Денис пытается умаслить её, но пока безрезультатно. И так это обидно, знаете. Макару плохо, Матвейке тоже плохо: новая страна, папа рядом но всё равно редко. Матвей ведь думал что они будут чаще видеться, ждал встречи с братом, готовился. Вот, думаю, а придет ли хоть кто-нибудь на День Рождения нашего с Денисом малыша?

Губы мои задрожали и я снова расплакалась, только уже не навзрыд, а тихо, почти молча. Андрей Валерьевич пылает гневом, в глазах его жены слезы и сочувствие ко мне.

— Вот же Соня дрянь! Я знал что нельзя сыну на ней жениться. А ты, дура, защищала её: ах, мальчик любит девочку, девочка хорошая, пусть женятся, — выплюнул Андрей Валерьевич свою злость жене. — Хорошая девочка, да? Сына стращает, нас с Денисом мучает, брата против брата настраивает! Мерзавка неблагодарная! Денис её из грязи вытащил, мы к ней со всей душой! Так, Полина, — перевел он взгляд на меня. — Не смей мне рыдать, поняла? Ты адекватной была в отличие от остальных баб в этой семье. Матвея я обижать не позволю, на праздник к нему придут все. И спасибо что про Макара рассказала, я этого так не оставлю.

— Спасибо, Полечка, — всхлипнула Наталья Сергеевна, погладила меня по щеке, забрала опустевшие чашки и пошла мыть их.

— Вы простите что я вас расстроила. Сама на нервах. И не злитесь так на Соню, просто характер у неё такой. Да и я могла всё понять не так, — я поднялась со стула. — Пойду я. Не хочу Соню расстраивать, а то она вам истерику устроит за то что меня впустили. Мы с Матвеем ждем всю семью на праздник.

Я наклонилась, поцеловала будущего свёкра, затем приобняла свекровь и покинула этот дом, испытывая облегчение.

Глава 20

ДЕНИС

Зашел в кабинет следом за Соней.

— Тебя не приглашали, Денис.

— Да пофиг, — отодвинул для нее стул. — Садись. В чем дело?

Посмотрела на Родиона.

Бывший одноклассник расслабленной походкой обошел стол. Уселся на свое место и поворошил бумаги, лежащие на столе.

— Разговор у меня с Соней, не с тобой, — сказал он.

Он сидит, а я стою. И при этом Самсонов умудряется смотреть на меня сверху вниз.

— Соня — моя жена, — напомнил.

— А я слышал, что уже ненадолго, — выдал вдруг он.

Чего, блин?

Покосился на жену.

Соня покраснела. Сжимает сумку, стоящую на коленях, и кусает полные губы.

Я жду объяснений.

— Денис, выйди, пожалуйста, — бросила жена. — Мне надо поговорить с Родионом.

— Так говорите, я же не мешаю, — сложил руки на спинке ее стула и посмотрел на одноклассника.

Черта с два меня из этого кабинета выставят.

Я свою жену с этим козлом не оставлю.

Когда эти двое вообще познакомиться успели?

Ответ я получил почти сразу — Родион развернул по столу бумагу. Заявление Сони об угоне машины.

— У тебя мерс угнали? — наклонился к заявлению. — Вчера? — поразился. — А чего ты молчишь?

— Денис, ты сказал, не будешь мешать? — жена дернула плечом, сбрасывая мою ладонь. — Вот и стой молча.

Поймал насмешливый взгляд Родиона и сунул сжатые кулаки в карманы куртки.

Раньше жена не позволяла себе при посторонних так со мной разговаривать. Наш брак на взаимном уважении строится, если и бывают ссоры — о них никто, кроме нас с Соней, не знает.

А тут какой-то левый Родион сидит и слушает.

Еще и намекает мне, что в курсе наших с женой проблем.

Я это так не оставлю.

Взял другой стул и развернул его спинкой, оседлал.

Не к той женщине Самсонов полез, не к той.

Родион с серьезной миной вещает, что на Сониной тачке сбили пешехода. А я сижу и обтекаю.

Если бы сейчас за ней не поехал — ничего бы не знал.

— Почему ты мне не сказала? — набросился на жену.

— Дэн, давай потом, — она отмахнулась и с напряжением уставилась в разложенные перед ней бумаги. — Ничего не понимаю. Почему вы думаете, что это сделала я?

— Соня была со мной, — тут же отреагировал. Не позволю, чтобы мою женщину обвиняли черт знает в чем.

— Я не говорю, что это ты, Соня, — мягко поправил ее Самсонов. — Но я думаю, что ты могла кому-то оставить ключи. Кому-то знакомому одолжить. Видишь заключение? Машину не вскрывали. Ее ключами открыли.

— Конечно, ее не вскрывали, — жена потерла пальцами виски. — Ключи были в зажигании. Я торопилась и там их оставила.

— Или покрываешь кого-то, — предположил Родион. — Сонь, не злись. Я тебя не допрашиваю. Просто хочу разобраться. Ты могла кому-то одолжить машину, — сказав это, Родион метнул взгляд на меня. — Этот «кто-то», — выделил голосом Самсонов. — Сбил человека. А ты, чтобы защитить его, прилетела сюда писать заявление об угоне.

О-фи-геть.

Он еще и на меня намекает.

На койку больничную захотел, ведь я сейчас не сдержусь.

Одноклассник достал прозрачный пакет и положил перед Соней.

— Тебе знакома эта вещь?

— Так, всё, — поднялся и рывком потянул Соню. — Не разговаривай с ним больше без адвоката.

— Дэн, выйди! — Соня отбросила мою руку. Пальчиками придвинула по столу пакет и нахмурилась. — Так…нет, у меня такого не было.

Машинально посмотрел туда, на вещицу под целлофаном.

И остолбенел.

Очень знакомо.

Мало того, эту вещь я же сам и дарил.

Вот только не Соне.

Вышел из кабинета.

Набрал номер Полины.

— Увидеться надо вечером, — сказал сухо, когда она сняла трубку. — Вопрос к тебе есть. Дома будь в восемь.

Сбросил вызов и прислонился к стене.

Соня, Соня.

То, что она свои проблемы от меня скрыла — это удар под дых.

Да, я в последнее время паршивый муж и у нас разлад, но не всегда же так было.

Было открытие Сониного ресторана два года назад. И счастливое лицо жены. Ключи от входа, которые я ей вручил.

Тогда мы закатили такой праздник, что потом ремонтировали потолок, пробки от шампанского стреляли только так.

Пять лет вместе, и впереди еще вечность, безусловное