Шрифт:
Закладка:
Суржиков мысленно присвистнул и отодвинулся подальше, так, чтобы дама, глядящая с экрана коммуникатора, его не заметила.
— Ваше сиятельство, с праздником! — с почтением сказал Алекс.
— Боги светлые и тёмные! Неужели сам господин Верещагин! — голос у дамы оказался приятным, а смех мелодичным. — И вас со светлым Бельтайном.
— Агнесса Генриховна, не уделите ли несколько минут для встречи? — с ходу прыгнул в прорубь детектив. — Очень надо!
— Это связано с тем делом, которое вам поручила моя подруга? — княгиня слегка прищурилась.
— Да.
— Хорошо… Тогда… через час сможете быть у меня? Адрес помните?
— Да, ваше сиятельство, — почтительно ответил Верещагин.
Экран погас, и он выдохнул.
— Это кто?
— Княгиня Фейн. Личный маг её величества.
— У-у-у! С ней даже разговаривать страшно… А откуда ты её знаешь? Неужели работал?
— Да, было одно дело… Извини, не стану рассказывать. Собирайся! Ботинки почисти, усы расчеши и это… помалкивай в разговоре, ладно? Без цитат.
— «Заносчивость — непрочный матерьял. Она, как стираная ткань, садится!», — процитировал Суржиков, возводя глаза к небу. — Всё понял, Шекспир и Лопе де Вега замолчали, а ваш покорный слуга отправляется полировать ботинки.
Экипаж вёз их по Садовому кольцу, сегодня как никогда оправдывающему своё название. Белые облака цветущих вишен разделяли встречные экипажи, да и было их немного: все, кто праздновал Бельтайн, отправились за город, остальные же просто наслаждались первым майским днём и отличной погодой.
Наконец экипаж развернулся под мостом и остановился у величественных ворот особняка на Земляном Валу, когда-то построенного Доменико Жилярди для чаеторговцев Усачёвых. Последние сто с небольшим лет особняк этот занимала семья князя Рихарда Фейна, личного помощника государя, одного из сильнейших магов Царства Русь.
Бронзовые львы возле входа в главное здание, казалось, весело ухмылялись. Впрочем, что бы им оставалось делать: на спине одного из них сидела девочка лет трёх, изо всех сил вцепившаяся в пышную гриву, на второго пытался вскарабкаться примерно тех же лет мальчик. Женщина средних лет в строгом сером платье осторожно помогала ему, горничная в фартуке и с кружевной наколкой в волосах страховала девочку. Стоявший на верхней ступени величественный дворецкий довершал композицию.
На вопросительный взгляд дворецкого Алекс сказал:
— Алексей Верещагин, к её сиятельству. Это мой помощник.
— Вас ждут. Пётр, проводи!
Высокий молодой человек в ливрее показал рукой куда-то вглубь территории усадьбы, пояснив:
— Её сиятельство примет вас в парке, вот сюда, прошу.
Парк спускался к реке несколькими аллеями, сходящимися к ротонде. Там виднелась женская фигура с какими-то бумагами в руках, расположившаяся на скамье. Возле неё, слегка склонившись, стоял мужчина. Когда наши герои подошли ближе, он как раз произнёс:
— Воля ваша, Агнесса Генриховна, только я бы плющ со стены убрал. Не тот у нас климат, чтобы столь влаголюбивое растение располагать возле фундамента.
— Хорошо, — женщина отложила лист бумаги и повернулась к вновь пришедшим. — Давайте закончим этот разговор позднее, Александр Николаевич, я подумаю. Господин Верещагин, рада видеть!
Жестом она предложила визитёрам сесть на скамейку напротив, потом, слегка прищурившись, посмотрела на Суржикова:
— Вы ведь недавно занялись деятельностью в этой… сфере?
— Да, ваше сиятельство, — поклонился он. — Я пока что абсолютный неофит.
— Но я уверена, что видела вас раньше. Вот только где?
Задумавшись, княгиня рассматривала гостя. Резкие черты её лица смягчились, тёмно-карие, почти чёрные глаза чуть расфокусировались…
— А! — она хлопнула ладонью по столу. — Вспомнила! Вы ведь играли Полония у Тихонова, в театре драмы? Лет десять назад была у него эта премьера…
— Играл, ваше сиятельство, — сознался Суржиков.
— Блестящая была постановка, и актёрский состав выше всех похвал! Могу я попросить вас, прочтите несколько фраз из той вашей роли?
Влад смущённо посмотрел на своего шефа, тот лишь развёл руками. Тогда актёр опустил голову, вздохнул, а когда через пару мгновений вновь посмотрел на княгиню Фейн, она даже вздрогнула: это был уже не тот проситель, что пришёл в её дом. Напротив неё сидел умелый царедворец, политик, воин…
Негромко он начал:
— «Держи подальше мысль от языка, А необдуманную мысль — от действий. Будь прост с другими, но отнюдь не пошл. Своих друзей, их выбор испытав, Прикуй к душе стальными обручами…»
Когда монолог окончился, в воздухе ещё долго висело молчание. Потом хозяйка дома сказала:
— Вы правы. Конечно, никакой Полоний не «вертлявый хлопотун», он же был советником короля Гамлета, и то, что он говорит сыну, я и сама повторяла своим сыновьям… Спасибо!
Скулы Суржикова слегка порозовели, княгиня же повернулась к Алексу:
— Прошу простить, что я отвлеклась от вашего, несомненно, важного дела. Итак, что привело вас ко мне?
— Ваше сиятельство, вы рекомендовали меня вашей подруге…
— Да.
— Так вот, расследованием я ещё занимаюсь… мы занимаемся, вместе с Владимиром Ивановичем. Но в ходе его мы обнаружили, что на госпожу Джаванширову наложено проклятие, вызывающее всё более сильные и частые мигрени. Я уверен, что это никаким образом не связано с исчезновением её мужа… Вообще с господином Тропиным не связано!
— Почему?
— Потому что… хм… изменения в жизни Петра Степановича начались в прошлом мае, а проклятие было наложено более двух лет назад.
— Ах вот как… — тихо сказала княгиня. — Ну что же, пожалуй, я знаю, где искать истоки этой истории. Значит, вот как… Благодарю вас, Алексей, я ваша должница.
В беседке воцарилась тишина, нарушить которую мужчины не решались. Наверное, Агнесса Фейн в этот момент более всего напоминала какое-нибудь изображение эриннии, даже чёрные с проседью вьющиеся волосы приподнялись, напоминая змей.
— Хорошо, — произнесла, наконец, женщина. — Тропин ещё не найден, как я понимаю?
— Пока нет, но это дело двух-трёх дней. Вы, как близкая подруга Марины Владимировны, никаких намёков на развод не слышали в том доме?
В ответ княгиня только хмыкнула:
— Развод? Помилуйте! Я могу себе представить, что этот… — тут явно на её язык просилось слово «слизняк», но всё же не сорвалось. — Этот человек сбежит на край света с молоденькой блондинкой, зажав под мышкой свои научные труды, но, чтобы он осмелился попросить у Марины развод? Нет-нет, исключено!
Выйдя из ворот усадьбы, Алекс в задумчивости побрёл по Земляному валу. Внезапно он остановился, схватив Суржикова за руку, и сказал:
— Я осёл! Тебе простительно, но я точно осёл! Едем скорее, кажется, я знаю, куда мог деваться пропавший ботаник!
И он замахал руками медленно едущему мимо экипажу.
Усевшись на жёсткие подушки, Суржиков спросил:
— Ну, и? Что тебя клюнуло?
— Панкратьевский переулок, пожалуйста, — сказал Алекс водителю и поднял стекло между
