Не получился разговор с дочкой. С тяжелым сердцем пошла Надежда Ивановна в тот день на работу.

Работала она недалеко от дома, в прачечной самообслуживания. Выписывала квитанции, выдавала жетоны, объясняла новеньким старикам и старушкам, как укладывать в машину белье, когда засыпать порошок в первый раз, когда во второй. Молодым она ничего не объясняла, молодые сами читали правила, написанные на стеклянной желтой доске зелеными буквами.

Когда какая-нибудь машина выходила из строя, Надежда Ивановна звонила вниз и вызывала механика Колю Маленького. Когда ломался один из барабанов сушилки, она вызывала электрика Колю Большого.

Коля Большой и Коля Маленький подчинялись ей, а она зависела от них. В штатном расписании каждый был сам по себе, а в работе — она была их начальником, а они ее подчиненными. Коля Большой, когда ему надо было отлучиться, всегда обращался к ней и благодарил, если она отпускала. А Коля Маленький, тот даже подхалимничал, приносил весной букетики подснежников, а в конце лета крупные твердые сливы, которые возила ему тетка из совхоза.

Среди посетителей прачечной у Надежды Ивановны были знакомые и даже подруга, с которой она познакомилась на рабочем месте три года назад. Подругу звали Зарой, в ее жилах текла цыганская кровь, и это было видно без объяснения. Круглые золотые серьги болтались, задевая худые Зарины плечи, большие, под тяжелыми веками темные глаза глядели живо и проницательно. Зара родилась в таборе, но девочкой попала в детский дом и выросла в нормальной, оседлой обстановке. Муж у нее был полковником на пенсии. Все белье Зара стирала дома в стиральной машине, а в прачечную самообслуживания приносила только чехлы с кресел. Чехлы стирать часто не было нужды, и Зара иногда заходила просто так, повидать Надежду Ивановну, посудачить с ней.

Выписывая квитанции, Надежда Ивановна оглядывалась, ждала Зару. Вспомнились красивые кольца с синими и красными камнями на Зариных пальцах, золотой браслет с тоненькой свисающей цепочкой, и поверилось, что Зара научит, как распорядиться деньгами, даст такой совет, за который Надежда Ивановна будет век благодарить ее и вспоминать добрым словом. Ведь все эти кольца, браслеты, серьги — это не просто украшения. Это нетленные деньги. Ходи сверкай, красуйся, и ни копеечки не потеряно, все до одной целешеньки — в ушах, на руках, на шее.

Но Зара в тот день не пришла, а пришел Коля Маленький. Пришел без вызова, сел напротив Надежды Ивановны и сказал:

— Я тут посижу, отдохну маленько. Ничего?

— Сиди, — ответила Надежда Ивановна. — Где устал так?

— В химчистке. Четыре вызова, один за другим…

Коля Маленький откинулся на спинку кресла, зевнул и закрыл глаза.

— Не спи, — сказала ему Надежда Ивановна. — Тут спать нельзя. Тут работа. А чтоб тебя в сон не кидало, ответь на такой вопрос. Что бы ты делал, если бы взял да и нашел две тысячи?

— Рублей? — Коля Маленький открыл глаза. — Как это — что бы делал? В милицию бы отнес. Объявление бы написал, к столбу прилепил…

— Такой честный? — не поверила Надежда Ивановна. — Ну, просто хоть в газету о тебе пиши.

— Так две же тысячи, — объяснил ей Коля Маленький, — это же не двадцатка, даже не сто рублей. Может, казенные кто потерял или копил всю жизнь. Человек же может из-за такой потери жизни лишиться.

— Хватит тебе страсти разводить, — рассердилась Надежда Ивановна, — ну, не нашел, а твои это две тысячи: подарили, наследство выпало…

— Две тысячи не надо.

— А сколько?

— Тысячу. Я бы на них путевку туристскую купил. В Японию.

— Что ты там забыл, в Японии? — подозрительно глядя на него, спросила Надежда Ивановна. — Государств много. Почему именно в Японию?

— Хочу.

— А ты объясни.

— Ну, мечта, охота, интересно… это не объяснить.

— Молодой, — вздохнула Надежда Ивановна, — и мечты молодые, несерьезные.

— Почему несерьезные? Сколько людей ездят умных, солидных…

— В том-то и дело, что солидных. Им уже тысячу кинуть — что тебе рубль. Ладно, хватит об этом.

— Нет, не хватит. — Колю Маленького разговор заинтересовал, а тут в дверях появился Коля Большой, и он втянул его в эту беседу, задал вопрос про две тысячи.

Коля Большой — он и ростом и возрастом был большим по сравнению с Колей Маленьким — сначала поглядел на потолок, потом вгляделся по очереди в Колю Маленького, в Надежду Ивановну. Пока он их разглядывал, ответ в нем созрел сам собой.

— Я бы их тратил, — с достоинством ответил Коля Большой. — Деньги для того и существуют, чтобы их тратить.

— Ишь какой ловкий, — Надежда Ивановна погрозила ему пальцем, — ты объясни толком, на что будешь тратить, что покупать.

— Что захочу. Хочу костюм — покупаю, хочу в театр — беру билет в театр…

— Можно подумать, что ты в театр из-за денег не ходишь, — перебил его Коля Маленький, — можно подумать, что сейчас тебе два рубля на театр взять негде.

— Это я к слову, — Коля Большой остановил его, выставив вперед ладонь. — Вы постарайтесь понять мою главную мысль. У меня есть две дурных тысячи. Я их не всобачиваю ни в какую крупную покупку, а просто беру каждый раз столько, сколько мне надо. Например, у меня день рождения — на столе коньяк, шампанское и жареный индюк. Мне одному приятно? Всем приятно. Или еду в отпуск и беру себе сверх всего двести-триста рублей. Ем не в столовке, а в ресторане! Плохо? Хорошо!

— Это потому, что ты холостяк, — сказала Надежда Ивановна, — оттого и главная мысль твоя такая легкая. И тысячи ты называешь дурными. А ты подумал, садовая голова, как ты будешь жить, когда профыркаешь все деньги?

— Как до них жил, так и после.

— Так уже не сможешь. Когда человек в другой, в лучшей жизни побывает, в старой ему уже хорошо не будет.

— Какая же это лучшая жизнь! — Коля Маленький жаждал спора. — Жрать лучше — это еще не лучше жить.

— А что лучше? — Надежда Ивановна заварила эту дискуссию, но ответа на свой вопрос так и не нашла. — В Японию съездить, на чужое подивиться — это лучшая жизнь?

— Конечно, — стоял на своем Коля Маленький, — я приезжаю, смотрю, духовно обогащаюсь, и мой жизненный горизонт расширяется, и жизнь в связи с этим становится интересней.

Все, о чем они говорили, не подходило Надежде Ивановне. Поняла она лишь одно: деньги надо потратить так, чтобы потом не жалеть. Ведь тут такое дело: жили они, не тужили без больших денег, но уж коль их принесло — глупо да и обидно потратить их на то,