забудет? Это имя её голосом колоколом отдавалось в голове, и Гин желал выбить его этими соблазнительными хлопками.

— Ты помнишь, — с ухмылкой произнесла Валанди, и так как он не давал впиваться ему в губы, на боль она ответила укусом в шею.

Она и подумать не могла, что он действительно ее отшлепает за упоминание имени короля. Но больше удивило, что это ей понравилось. Точно мазохистка, раз сдавленно ахнула на последней букве и закусила губу, чтоб не вскрикнуть, но отставила попу, чтобы по ней было удобнее попасть.

— Тебе это ещё и нравится!

Могло показаться, что произнёс он это с осуждением. Но, чёрт возьми, ему-то как понравилось! Нет, он и раньше шлёпал. Даже Каю по пьяне, и то без эротизма, а именно в наказание, но иметь власть над этой солнечной… Наказывать её вот так, быть оглушённым хлопками и чувствовать приятное жжение в ладони… О да, он получил настоящий кайф от этого.

И то, что ей нравилось, он не мог оставить без внимания. Не мог и простить эти укусы. Это он наказывает! Ему не могут сопротивляться! Но всё ещё помня, что их могут увидеть или услышать, Гинтар не забывал быть аккуратным.

Резко развернув Валанди к себе спиной, он вновь заставил её оттопырить ягодицы, проводя и надавливая рукой в её область между ног. Потеревшись о них, показав, как он уже готов взять её, как желает её, Гинтар опустился перед ней на колени, при этом приспуская ее штаны, после чего долго поглаживая, наблюдал, как краснеет кожа. Смотрел, как художник на свою картину. Любовался, радовался успеху, но что-то было тут не то! Мало красок, слишком мало! И дождавшись, когда солнечная ожидала этого меньше всего, укусил её с таким же нажимом, как и она его шейку.

От неожиданности Валанди упёрлась руками в стену перед собой и сжала ягодицы, подаваясь вперёд.

— Щекотно, мы так не договаривались, — почувствовав именно щекотку от этого прикосновения и дыхания на нежной коже, она обернулась с улыбкой и попыталась рукой отогнать его.

— А мы о чем-то договаривались? — спросил Гинтар, посмотрев на неё снизу вверх. Как же она удачно для него встала, глупенькая. Воспользовавшись тем, что самое сокровенное теперь перед его лицом, он запустил в бельё свою руку и, поглаживая клитор, стал входить, двигая пальчиками внутри, возбуждая её сильнее.

Он конечно понял, что она имела в виду — здесь у них не так много времени. Но ему нужны были эти прелюдии. И пусть Гин готов был брать её каждый раз, когда лишь только язык показывает, но ему нравился сам процесс заводить; нравилось, когда его просят, порой даже умоляют.

Этот ротик он заставит однажды молить. Но позже.

Безобразник, он подогревал ее желание, и с каждым движением пальцев с губ солнечной готов был сорваться стон. Но вот мимо прошли двое горожан, спокойно разговаривая и даже не подозревая, что происходит за поворотом. Это возбуждало сильнее, чем ощущение его пальцев внутри. Она почти что облокотилась на стену, отставляя зад, зазывно качая бердами, приглашая его.

Гинтар же, стыдно признать, этих прохожих испугался. Точнее, не за себя. В первую очередь это дама выступает в плохом свете. И он не стал медлить, когда Валанди позвала его. В мгновенье ока он вновь возвысился над солнечной и, взяв её ножку, запрокинул одну ногу себе на бедро, приспустил штаны и вошёл сразу, без новой порции прелюдий.

Мягкая, горячая, ждущая… Он и сам еле сдержал свой стон, но Валанди видела по тому, как он тяжело выдохнул сквозь зубы, как он ждал её. Сам не подозревал, как ему нужна была эта разрядка.

Подстраховывая Валанди и целуя её, перекрывая любые попытки застонать, Гинтар задвигался в ней грубо, нетерпеливо, невольно ударяя копчиком об стену, куда тут же положил свободную ладонь. И впервые его глаза были открыты во время поцелуя. Он смотрел на свою любимую, на то, как вздрагивают её реснички. Он боковым зрением наблюдал за прохожими, чтобы их не увидели, готовый прикрыть собой маленькую солнечную развратницу.

Ощущения были умопомрачительные. У Валанди складывалось впечатление, что они делают что-то запрещённое, порочное, за что их осудят, если поймают, но как же было приятно идти против правил. Шум улицы заглушил стук крови в ушах, она впивалась ноготками в плечи Гинтару, а когда он не целовал ее, шумно выдыхала и закусывала губы, позволяя себе бросить взгляд из-под опущенных ресниц на проход, в котором мелькали горожане. И от очередного толчка с её губ срывался тихий стон, тут же пойманный ртом туманного. Гинтар двигался быстро, резко, плотно прижимая ее к стене, чем задевал самые чувствительные точки. И если бы не жёсткая стена за спиной, каждую трещинку которой Валанди ощущала позвоночником, ничто бы не мешало ей получить максимум наслаждения. Хотя и этот неприятный фактор постепенно отходил на второй план, оставляя эльфийку купаться в сладостном блаженстве.

По дыханию Валанди Гинтар предсказал тот миг, когда она уже подходила к своему пику, и, ускорившись, он сделал несколько сильных толчков, не просто прижимая её к стене, а зажимая собой, словно слиться с ней в одно целое было самым лёгким делом, как две капельки воды соединяются. Обхватив ногу, он потянул её на себя, заставляя податься к ему так же, как он. И так один раз, второй, на время замирая в таком положении, вздыхая от того, как головка члена упиралась в шейку матки; как он был обхвачен каждой частичкой Валанди; как мышцы её стали сокращаться. В этот момент Гинтар замер, вбирая через рот блаженный стон солнечной, смакуя, как сильно она сжимает его член внутри себя. Ему показалось, что перед глазами даже искорки замелькали, а голова закружилась.

Излившийсь в Валанди, на эмоциях кусая её за шейку, щечки и переходя на губы, Гинтар отпустил ногу эльфийки и, не отрываясь от губ, стал поправлять её штаны, свои. Приводить тела в порядок. Но сам туманный был не в порядке, что выдавало какое-то охмелевшее лицо, будто он наелся местного наркотика. Странный, глуповатый вид, но, смотря на Валанди, на её припухшие губки и слушая дыхание, какой же он был счастливый.

Эта женщина знала, что ему нужно. Да, все беды будто отошли на второй план. Кая? Звёздные? Пророчество? Да что это? Нет этого. Всего лишь на пятнадцать минут, но это исчезло. Этого времени было достаточно, чтобы туманный словно перезарядился; чтобы он очистился от негатива, восполнил тело новыми, живыми и яркими эмоциями и