— И наконец я увидел вас. Я увидел красивую молодую девушку, подобную розе, что раскрывается ночью и освещает тьму. Словно увидел вас впервые и спросил себя, неужели это наша соседка Мариам, которая когда-то играла с Хадиджей и Аишей? Нет… Эта девушка более совершенная, более зрелая и красивая. И я почувствовал, что мир вокруг меня преобразуется…

Её голос принял игривый тон:

— В те дни ваши глаза не давали себе такой свободы пристально взирать на кого бы то ни было!! Вы были соседом в полном смысле этого слова. Но что осталось от тех дней? Всё изменилось. Мы стали словно чужие, как будто и словом друг с другом не обмолвились, и не росли вместе как единая семья. Именно этого и хотела ваша семья.

— Давайте не будем об этом. Не возлагайте на меня ещё один груз.

— Сегодня вы смотрите во все глаза… Из окна, на улице, и даже здесь, на крыше не даёте мне пройти!

«А что тебе мешает уйти отсюда, если ты этого и впрямь желаешь?.. Твоя ложь слаще сотового мёда, о свет мой, горящий во тьме…»

— Это лишь малая часть большого. Я также смотрю на вас оттуда, откуда вы и не догадываетесь, вижу вас в мечтах больше, чем вы себе представляете. Сейчас, когдая я вполне уверен в этом, я говорю себе: Или близость, или смерть!

Её шёпот, подавляющий смех, всколыхнул его сердце. Она спросила:

— Откуда вы нашли такие слова?

— Из своего сердца!

Она потёрла своим башмаком по настилу крыши, и его шуршание предупреждало о том, что она собирается уйти, однако она продолжала стоять на том же месте и сказала:

— Ну, раз дело зашло до сердца, то я должна идти!

Поначалу, разгорячённый чувствами, он повысил голос, но когда заметил это, заговорил тише:

— Нет, вы должны прийти, прийти ко мне. Прямо сейчас и навсегда…, - затем он применил уловку. — В моё сердце… Оно — ваше, и только вы одна им владеете!

Игривым тоном она предостерегла его:

— Не злоупотребляйте попусту таким образом. Плохо будет, если я лишу вас и сердца, и того, чем оно владеет…

«Насколько же хорошо ты меня понимаешь? Я говорю со львицей, которую люблю. Ты не глупа, благодаря воспоминаниям о Джулиане. Ну же, девочка. Я боюсь осветить тьму ярким огнём, пылающем в моём теле…»

— И моё сердце, и всё, что есть в нём — ваше добровольно. Оно будет счастливо, если вы его поцелуете и овладеете им, будете принадлежать только ему одному!

Она, смеясь, сказала:

— А вы видели такое, хитрец? Вы хотите брать и не давать?..

«Откуда у тебя такой язычок? Даже Зануба в своё время не сравнилась бы с тобой! Проклят мир без тебя!»

— Я хочу, чтобы вы были моей, а я — вашим… Что же тут несправедливого?

Воцарилась тишина, обе тени обменялись взглядами, пока она не произнесла:

— А может быть, сейчас вас спросят, что же вас останавливает?

Применяя хитрость, чтобы добиться её расположения, он сказал:

— Значит, в целом мире нет никого, кто бы позаботился обо мне?

Что скрывалось за этим странным вопросом?

— Да..

— Сколько ему сейчас лет?

— Пять лет…

— А что слышно о его матери?

— Она уже вышла замуж или выйдет очень скоро…

— Какая потеря!.. Почему вы не вернули её, хотя бы ради Ридвана?

«О львица!.. Объясни, чего ты этим добиваешься…»

— Вы этого действительно хотите?

Тут она тихо засмеялась и ответила:

— До чего же везёт тому, кто соединяет двоих людей по закону!

— А если во грехе?!

— Ну, я не оглядываюсь назад…

Наступила тишина, казавшаяся странной и задумчивой…, пока она нежно и одновременно предостерегающе не промолвила:

— Ну смотрите, если ещё раз будете приставать ко мне на крыше…

Он дерзко ответил:

— Как пожелаете. Крыша — не самое безопасное место. Разве не знаете, что у меня есть свой дом в квартале Каср аш-Шаук?!

Она недоверчиво воскликнула:

— Собственный дом?.. Добро пожаловать, домовладелец!

Он ненадолго замолчал, словно остерегаясь, а затем спросил:

— Догадайтесь, о чём я думаю?

— Мне нет до этого никакого дела…

«Темнота, тишина, уединение. До чего же действует мне на нервы эта темнота…»

— Я думаю об общей стене, соединяющей наши крыши. А что вам внушает этот вид?

— Ничего…

— Зрелище двух влюблённых, прижавшихся друг к другу…

— Мне не нравится слушать подобные речи…

— Их объятия напоминают ещё и о том, что их ничто не разделит.

— Ха!..

Этот возглас вырвался у неё словно обольстительное запугивание. Он со смехом сказал:

— Мне словно говорят: «Перейди на ту сторону, ну же..!»

Она отступила назад на два шага, пока её спина не прижалась к развешенной на верёвке постиранной накидке. Затем она прошептала предупреждение уже серьёзным тоном:

— Я этого не позволю!

— Этого…! Чего этого?

— Этих слов.

— А дел?

— Я уйду отсюда в гневе!

«Нет, клянусь твоей драгоценной жизнью… Ты действительно намерена исполнить то, о чём говоришь? Неужели я ещё больший глупец, чем полагаю сам? Или ты хитрее, чем я себе представляю? Зачем ты заговорила о Ридване и его матери?… Или ты намекаешь на брак?.. Сильно ты её хочешь, Ясин?.. До безумия…»