Волкодав отвернулся от Кавтина и бросил камешек в воду.

– Ты!… – произнёс юный нарлак. – Вставай и дерись!…

Голос его звенел и срывался от напряжения.

– А я не хочу, – сказал Волкодав.

– Опомнись, благородный Кавтин, – начал Эврих. – Лучше послушай меня. Твоя досточтимая матушка…

Однако Кавтин уже миновал грань, когда человек ещё доступен разумному убеждению. Он не то что не стал слушать Эвриха – он его попросту не услышал. Он его вообще едва замечал.

– Тогда защищайся или умри! – выкрикнул он. Его меч из нарядной дорогой стали свистнул над головой, вычерчивая безукоризненную дугу. Не всякий купеческий сын разбирался в оружии, не говоря уж про то, чтобы уметь им владеть. Не всякий, предпочитая платить надёжной охране, упражнялся с дюжими молодцами из домашнего войска. Кавтин, вслед отцу и старшему брату, более всего доверял собственной вооружённой руке. И уже имел несколько случаев убедиться, что не зря проливал по семи потов, оттачивая сноровку… Солнце вспыхнуло на опускавшемся лезвии, и юноша успел насладиться мгновением яростного торжества. Убийца брата был почти уже мёртв. Ничто, кроме этого, значения не имело.

…Кавтин мог бы поклясться, что венн не прикасался к нему. Он даже не встал… ну, может, чуть приподнялся… да удосужился наконец повернуть голову. Каким образом это объясняло тот ветер, который вдруг подхватил Кавтина и неудержимо повлёк его мимо?… Молодой нарлак косо пробежал несколько шагов, тщетно силясь вернуть равновесие: голова, плечи, руки с мечом летели непонятно куда, ноги подгибались и не поспевали. Наконец он весьма неудобно упал на левую руку, так, что удар отдался в ключице, а ладонь пребольно вспахала острые камешки.

Голос венна достиг его слуха:

– Я же сказал, что не хочу с тобой драться!

– Вложи меч в ножны, Кавтин, – снова попытался воззвать к разуму учёный аррант. – Давай лучше побеседуем. Боги свидетелями: ты на многое должен…

Но к этому времени молодой нарлак поднялся на ноги, и доводы Эвриха пропали впустую. Кавтин молча рванулся к сидевшему Волкодаву, зоркий, напряжённый, готовый поймать любое его движение – и прекратить это движение навсегда. Венн хмуро смотрел, как он приближался, как летела у него из-под ног белёсая галька. На сей раз Кавтин вроде бы заметил мелькнувшие руки. Потом он увидел блестящую поверхность воды и головастиков, юрко плававших в глубине. Его меч вспорол гладкую воду, откроив прозрачный ломоть, тотчас рассыпавшийся веером брызг. Кавтин ещё попробовал извернуться, но это было уже не в человеческих силах. Ну разве что ухнул в воду не головой, а спиной и плечом.

Пока он отплёвывался, ещё не успев осознать унижение и умереть от него, неодолимая сила схватила его за шиворот и одним рывком выдернула из воды на сухое. Кавтин мало что видел из-за прилипших к лицу волос, но попытался вслепую отмахнуться мечом. Вот это он сделал зря. Меч тут же вышибло из ладони, а его, едва утвердившегося на ногах, швырнуло обратно в яму с водой.

Мыш сорвался с валуна и с торжествующим криком бросился подобрать головастика, выплеснутого на камни. Возня Волкодава с нарлаком его нисколько не занимала. Зверёк отлично понимал, когда его хозяину требовалась помощь, когда не требовалась.

Во второй раз Кавтину пришлось вылезать из воды самому.

– Остыл? – поинтересовался венн. Он сильно щурился, и купеческому сыну его прищур сперва показался насмешливым. Молодой нарлак всмотрелся, стараясь отдышаться и подыскивая достойный ответ, и вдруг заметил, что у венна был просто какой-то непорядок с глазами. Солнечный свет явно мучил его. Венн же сказал тоном приказа: – Сядь!

Некоторое время Кавтин упрямо стоял, глядя на книгочея-арранта, любопытно вертевшего в руках отобранный у него меч. До сих пор Кавтин никому постороннему не позволял касаться оружия. Так велела древняя честь, и юноша держался её, хотя о воинском Посвящении ему, опоре семьи, приходилось только мечтать.

– Не тронь! – хрипло, с ненавистью сказал он арранту. У него хватило ума не броситься безрассудно. Успел понять: ничего хорошего не получится.

– Да пожалуйста, – передёрнул плечами аррант. Вытер мокрый клинок узорчатым краем рубахи (Попробовал бы Солнечным Пламенем, новую пришлось бы шить! – хмыкнул про себя Волкодав), сходил за ножнами, убрал в них меч и положил возле ноги.

– Сядь! – повторил венн. И Кавтин сел. Просто потому, что, начни он упорствовать, добился бы только худшего унижения. Мокрая одежда липла к телу, ветерок тянул в спину холодом. Юноша смотрел на Волкодава, однако заговорил с ним аррант.

– Как дела у Иннори? – спросил он неожиданно. И пояснил: – Я навещал его нынче рано утром, но он ещё спал.

Кавтин даже вздрогнул. Мысль о беспомощном младшем брате словно откуда-то вытянула его.

– Малыш попросил свои иголки и нитки… – с удивлением услышал он свой собственный голос.

– Я думаю, осенью он снова будет ходить, – улыбнулся аррант. – Послушай совета лекаря, Кавтин: раздобудь ему большую собаку… да… хорошо бы ты купил серого волкодава из веннских лесов. Знаешь, такого мохнатого. Иннори будет держаться за его ошейник, когда станет выбираться из дому. А пёс ни в коем случае не даст ему снова сунуться в реку. Да и скверного человека не подпустит…

– Иннори сказал матери, что хочет вышить такую собаку на полотне, – опять совсем неожиданно для себя ответил Кавтин. – Он говорил, она не дала ему захлебнуться в реке. Потом она убежала, но он хорошо запомнил, как она выглядела.

Венн покосился на учёного и как-то непонятно усмехнулся при этих словах, но Кавтин не обратил внимания, а Эврих добавил:

– Я слышал, таким псам венны доверяют детей. Это самые лучшие телохранители.

– У Иннори был телохранитель – Сенгар, – сказал Кавтин. – Его дал брату государь Альпин. Сенгар погиб в наводнении, пытаясь спасти малыша. Иннори говорит, какой-то человек передал вам его меч… – Глаза молодого нарлака вновь зло блеснули: – Вы, должно быть, этот меч прикарманили? Или уже успели продать?…

– Забери, если хочешь, мне он не нужен, – проворчал Волкодав.

Он был рад, что Эврих взял разговор на себя. Он-то бы в простоте душевной взял да вывалил парню всё как оно было, и пусть сам разбирается. Умный Эврих начал издалека. Ещё пса купить присоветовал…

– Сенгар не погиб, – покачал золотой головой аррант. –