Шрифт:
Закладка:
Проницатель не сразу сообразил, что время, когда он мог мгновенно ускользнуть, уже упущено.
И вовсе не потому, что Нарев быстрым шепотом переговаривался с Атосом:
– Выключить оба компьютера гравигенов. Отсюда можно?
– Я не знаю...
– Знаток! Тогда беги и сделай это на месте.
– Но...
– Лучше невесомость, чем гибель. Чем быть раздавленным... Беги. На месте ты справишься. Жизнь и смерть. Ну!
Нарев умел быть убедительным – иначе жизнь его, наверное, сложилась бы совсем иначе. Атос выбежал.
А Проницатель все это, естественно, уловил. Не слова, а частоты. Но ничего не сделал, чтобы помешать.
Он десять раз успел бы добраться до гравигенов, пока ушедший человек делал бы самые первые шаги по направлению к ним.
И упустил Проницатель не то время, которое было нужно для осуществления такого варианта. А то время, на протяжении которого он оставался еще независимым от тела.
А сейчас он уже не был независимым. И в этом заключалась своя странная благость. И уходить из тела ему не хотелось.
Но он ведь был должен, должен...
Плоть лишала мышление присущей ему ясности. Но неясность была приятной.
Должен, да. Но ведь раздавить все – не единственный выход?
Можно ведь и вернуться к первому: движение – и уход из зоны канала.
Нет энергии.
Но все поддается созданию и воссозданию. Энергетику можно восстановить. Конечно, дело затянется. Система два-пять-восемь... Но и там все можно будет восстановить. А люди уцелеют. И все остальное.
Интересно: люди заботят его.
Странно – но от этого почему-то возникают дополнительные и очень положительные возбуждения.
Итак?..
И он сказал Нареву, когда дверь за Атосом еще не успела затвориться:
– Хорошо. Не надо гравигенов.
– Ты подслушал?
– Не надо. Я не хочу плохого для вас. Но вам нужно уйти. Иначе придут большие силы. И быстро очистят канал. Нужно уйти.
– Ты же сам знаешь: нет энергии.
– Она есть, есть. Нет этих... Этих...
– Ты хочешь сказать – батарей?
– То, что было там, где сейчас пусто.
– Это батареи. Ну да, их нет. И негде взять.
– Взять? Сделать.
– На наших синтезаторах? Это возможно, ты думаешь?
– Можно. Если будут действовать все сразу. Надо пере сообщить те ваши – вот эти, которые управляют синтезом. Я знаю, как. Будут батареи. Будет ход. Будет все, что нужно всем.
– Весьма любопытно... – проговорил несколько озадаченный Нарев. – Почти невероятно. Но, признаюсь – заманчиво...
– Может, начнем сразу?
– Постараемся, хотя не все так просто. Семен, догони Атоса. Скажи, что выключать не надо. Пусть возвращается. Тут придется поработать. Но, конечно, нужны специалисты. Кто-то есть у молодых. Ну и штурман, конечно. Может, еще и физик? Ладно, пусть будет еще и физик...
* * *
Физик Карачаров в эти минуты был очень далек от мыслей о батареях. Пожалуй, даже Земля была сейчас ближе. Потому что – как бы невероятным это ни казалось – он действительно разговаривал с планетой. А вернее, слушал то, что она – в лице коллег Функа и Бромли (кто бы мог поверить! Скупой рыцарь Авигар расщедрился!) – сообщала ему.
Но по мере того как Мила все тем же отрешенным голосом старательно выговаривала – слово за словом – незнакомые ей термины, Карачаров хмурился все больше. Потом, когда настала его очередь говорить, он промолвил:
– Думаю, что антипрограмму я сделаю, в этом особой сложности нет. Ну а дальше? Вы уверены, что кухня Авигара и программа Хинда – искренне жаль его – и во второй раз сработают так же дружно? Я боюсь, что то была лишь счастливая для нас случайность. Конечно, я еще проанализирую, но у меня такое ощущение, что они в каких-то деталях не должны совмещаться. Но если даже – хорошо, мы вернемся в плюс. А какая нам разница – болтаться здесь в плюсе или минусе? Я ведь сказал уже: у нас нет хода. Нет! Потому что нет батарей – они сгорели в черт знает скольких парсеках или килопарсеках отсюда. И выкинуты за борт. Вы же не можете вытащить нас? Не можете. Ни вы, ни мы не знаем, где мы, собственно, находимся по отношению друг к другу. Вы говорили – канал. А кто может сказать – какими зигзагами этот канал идет? Мы же с вами представляем себе, что такое на самом деле Пространство! Да и, кроме того, – никто сейчас не может сказать, что эти штуки снаружи сохранились и работоспособны: нам за эти годы досталось всякого, а их никто и в глаза не видал. Так что пока я не склонен ликовать. Слушаю вас.
Мила, вздохнув во сне, заговорила в очередной раз:
– Доктор, наш парень очень устал, ваша дама, наверное, тоже.
Карачаров кивнул, забыв, что движение это на Земле останется незамеченным – как и его собственный облик: трудно было сказать, что сейчас и в каком виде представлялось Юрию во сне. Мила и в самом деле за время этого сеанса заметно осунулась, лицо ее посерело, даже заострилось немного, а голос звучал уже совсем не так уверенно и чисто, как вначале. Но она продолжала произносить слова:
– Поэтому пока закончим. Будем искать способ вытащить вас. А ваше дело – проверить установки и разработать контр программу. Все. Приятного пробуждения даме, и позаботьтесь о ней.
– Приятного пробуждения нам всем, – пробормотал физик. Все, только что происходившее, уже стало казаться ему сном. Он потряс головой, крепко потер ладонями виски.
– Ладно, – сказал он. – Попробуем поверить во все это. Значит, надо найти капитана и прочих. Черт, похоже, он опять станет капитаном. Ну и хрен с ним. Сейчас важно – насколько я еще остался физиком. Но программа может быть и правда интересной. Флор! Ты разбираешься в программировании?
– Кое-что я делал. Так, ради интереса.
– Придется поработать вместе.
– Я готов, – сказал Флор, внезапно ощутив, что становится весьма значительной персоной.
Глава 5
ЗЕМЛЯ
– Долго он так не выдержит, – сказал Комиссар, озабоченно глядя на Юрия, по-прежнему погруженного в глубокий сон – только уже никак не связанный с «Китом» и его проблемами.
Врач, следивший за состоянием молодого человека по приборам, откликнулся не сразу:
– Очень большой расход энергии – а ведь он совершенно не подготовлен к такой деятельности. Если бы можно было предварительно поработать с ним хотя бы полгода по нашей программе...
– А еще лучше – если бы мы могли
