Славянское княжество, получившее впоследствии название Великая Моравия, возникло в начале IX в. под предводительством князя Моймира I (818-846). В 831 г. страна была крещена епископом Регинаром Пассауским. В 846 г. власть князя признали чехи. В том же году немецкий король Людвиг II низложил Моймира и возвел на княжеский престол его племянника Ростислава (846-870). Впрочем, надежда на то, что этот князь станет послушным орудием чужой воли, не оправдалась. Ростислав принялся строить города и крепости Девин, Велеград и пр. В 855 г. Людвиг II организовал военный поход в пределы Моравии. Ростислав отразил вторжение и сам напал на земли восточных марок империи. Выплата дани королю была прекращена.

В 863 г. по просьбе Ростислава в Моравию прибыли греческие миссионеры братья Константин и Мефодий. С их именем связано создание славянской азбуки и начало славянской письменности.

2) Просветитель славян св. Мефодий

Просветитель славян святой Мефодий родился около 815 г. в Солуни (Фессалониках) – одном из самых крупных и богатых городов Византии. Автор «Жития Мефодия» так говорит о его происхождении: «И по отцовской и по материнской линии был он рода не простого, но весьма доброго и почтенного, известного… всей Солунской области». Но, при всем этом, отец его занимал не очень высокий пост – по мнению большинства историков, он был друнгарием (помощником стратега или сотником). В семье насчитывалось семеро детей, и самым младшим из них был будущий сподвижник Мефодия, прославившийся под своим монашеским именем Константина, а по принятию схимы прозванный Кириллом. (Что касается мирских имен обоих братьев, то они нам не известны). Предполагают, что Константин был примерно на десять лет моложе старшего брата.

Около 833 г. Мефодий начал военную службу, и проходил ее, по-видимому, в столице, на виду у императора Феофила, так как в его «Житии» говорится: «Мефодий… был мудр беседой и крепок телом, и этим был известен императору, который всегда держал его при себе». Другой его жизнеописатель свидетельствует, что «в военных делах Мефодий был страшен, подобно библейским героям Самсону, Гедеону и Иисусу Навину». В возрасте 20 лет его поставили архонтом (воеводой) в Славинию – небольшое славянское княжество, находившееся тогда под властью греков. Эту должность Мефодий исполнял десять лет и имел возможность хорошо изучить славянский язык и славянские обычаи. Имеются известия, что в те годы он женился и имел детей.

Вскоре после кончины Феофила (умер в 842 г.) Мефодий отрекся от мира и постригся в монахи в одном из малоазийских монастырей, расположенном на горе Олимп. Причины, подвинувшие его на такую резкую перемену своей судьбы, нам не известны. Через несколько лет к его подвигам присоединился младший брат Константин, до этого преподававший философию в Магниурской школе. Именно благодаря ему Мефодий оказался вовлечен в миссионерскую деятельность. Когда в середине 850-х гг. патриарх Игнатий (патриаршествовал в 847-857) послал Константина проповедовать христианскую веру хазарам, тот уговорил брата отправиться вместе с ним. Путешествие обещало быть трудным и опасным, и Мефодий – человек бывалый, много повидавший на своем веку, обладавший твердым, непреклонным характером, выносливостью, смелостью и необыкновенным трудолюбием – мог оказаться очень полезным для миссии.

Путь братьев поначалу лежал степями через владения диких угров (венгров). Добравшись до Херсонеса (в Крыму), они провели здесь некоторое время, изучая хазарский язык. Тут им удалось найти Евангелие и Псалтирь, написанные «русскими письменами», а также человека, говорившего на этом языке. Тогда же они узнали, что в Крыму хранятся мощи священномученика Климента, епископа римского, и часть их взяли с собой. Наконец, основательно подготовившись к своей миссии, братья через Причерноморские степи двинулись на Нижнюю Волгу, в хазарскую столицу Итиль, и были с честью приняты каганом. В Хазарии Константин много проповедовал и спорил с мусульманами и иудеями (последние имели очень большое влияние на хазарскую знать; известно, что значительная часть ее даже приняла иудаизм). Мефодий не мог много помогать брату, так как не был так хорошо образован и не разбирался в тонкостях богословия. «Житие» Константина сообщает, что во всех диспутах он неизменно одерживал победу. Однако значительных последствий его миссия не имела, и, насколько известно, христианство среди хазар так и не получило распространения. Каган, впрочем, остался очень доволен своим гостем и по его просьбе отпустил на волю всех греческих пленников – более 200 человек.

По возвращении в Византию Мефодий встал во главе большого Полихрониева монастыря, располагавшегося в Малой Азии неподалеку от горы Олимп. Свое игуменство он, видимо, совмещал с миссионерством. Пишут, что около 861 г. Мефодий отправился в Болгарию, куда его пригласила сестра царя Бориса, уже принявшая христианство. Сам Борис оставался язычником. Однажды он поручил Мефодию расписать изображениями зверей и птиц стены своего любимого охотничьего замка. Мефодий вместо зверей и птиц велел изобразить на них страшный суд. Когда картина была закончена, он объяснил царю ее значение, и устрашенный Борис с этих пор стал думать о принятии христианства. Впоследствии он действительно крестился, хотя произошло это важное событие уже без участия Мефодия – в ту пору он совершал миссионерский подвиг в другом месте.

В начале 860-х гг. один из самых могущественных славянских государей – моравский князь Ростислав попросил византийского императора Михаила III прислать ему христианских учителей. Великая Моравия была тогда крупнейшим государством Восточной Европы – кроме собственно Моравии, в ее состав входили Западная Словакия, Чехия, часть Южной Австрии, Малая Польша, Лужица и земля бодричей. Столицей державы являлся город Велеград. Хотя большая часть славянского населения продолжала пребывать в язычестве, христианство уже имело в Моравии прочную основу – и сам князь и его окружение крестились. Евангелие было проповедано здесь немецкими (в основном баварскими) миссионерами. В их же руках находились все церкви (служба там шла на латинском языке).

Обращаясь за помощью к византийскому императору, Ростислав прежде всего желал, чтобы Евангелие в его государстве проповедовалось на славянском языке. Он писал: «Наш народ отринул язычество и держится христианского закона, но мы не имеем такого учителя, который учил бы нас на нашем языке истинной христианской вере». Князь справедливо полагал, что успех нового вероучения будет более полным, когда истины его раскроются в понятных и близких каждому его подданному словах. Для этого требовалось прежде всего разработать славянскую азбуку, а затем перевести на славянский язык священные книги. Вместе с тем, дело содержало и политическую подоплеку. Не имея ничего против христианства, Ростислав с большим подозрением относился к баварским проповедникам, в которых видел прежде всего агентов немецкого