невзначай, о ней, весь, как пожар, вспыхнет, потом, как полотно, побелеет… Ночи не спит напролет, а работа-то, работа… да правду сказать, дня три он ничего даже не делает, все думает, сердечный.

Хозяйка оглядела комнату и, понизив голос, сказала:

— Моя Лиза тоже скучает!

— Неужто? — радостно вскрикнула гостья.

— Тише, мне показалось, как будто дверь скрипнула.

И обе старушки насторожили уши.

— Нет, это так! — заметила Лизина бабушка. — Вот что я вам скажу: если бы моя Лиза, чего я от всего моего сердца желаю, захотела вытти за вашего Степана Петровича, я с руками бы ее отдала.

— Уж как бы я-то ее любила! да и он ведь такой тихий, скромный, хороший человек, уж надо правду сказать: даром, что мне сын, а он хоть кому муж, одно только — денег нет у него!

— И матушка! что за деньги! я все отдам, лишь бы Лиза моя была счастлива! — решительно сказала Лизина бабушка. — Да и она, признаться сказать, не падка на деньги: за нее чиновный и денежный человек сватался, да она слышать не хотела, а я было сдуру и ну ее уговаривать… ей уж и пора замуж, скучает очень иногда, вот я и говорю: Лиза, дай мне умереть спокойно; на кого я тебя оставлю, не пристроивши? Ну, так ее просила, что она дала слово выйти, — только говорит мне: «Смотрите, бабушка, я уж не стану притворяться, пусть его видит, какую он жену себе хочет взять». Что ж бы вы думали? Сам отказался, — а уж как прежде просил отдать за него Лизу! А потом говорит: «Вы своим баловством загубили свою внучку! ей не найти жениха!» А вот же и ошибся, — с гордостью прибавила старушка.

— И как можно! да я на нее иной раз не налюбуюсь, как она прыгает да болтает, словно птичка! А замуж выйдет, еще побелеет, право! еще красивее станет.

Дверь с шумом раскрылась, — вошла Лиза, бледная, с дрожащими губами. Остановясь посреди комнаты, огненными, полными гнева глазами смотрела она на старушек, которые так сконфузились, что уткнули носы в чашки и молчали.

Лиза села у окна; она поминутно меняла положения; волнение в ней было страшное, но она старалась подавлять его.

— Кофий прекрасный! — сказала старая гостья, желая начать разговор.

— Да… остыл… — пробормотала хозяйка.

— Нет-с… ничего…

Лиза насмешливо улыбнулась и, повесив голову, о чем-то задумалась.

— А ваш Степан Петрович… что он давно не был у нас? — спросила Лизина бабушка.

При этом слове Лиза вздрогнула и быстро повернула голову к окну. Граблин стоял у своего окна и не сводил с нее глаз. Лиза вскочила и убежала из комнаты.

— Лиза, Лиза! — кричала ей вслед бабушка.

Но Лиза была далеко.

Старушки между собою долго говорили о будущем возможном счастьи своих детей, и, прощаясь, Лизина бабушка обещала Граблиной переговорить с своей внучкой.

Лиза была у себя в мезонине. Полукруглое большое окно было занавешано сверх сторы красным платком; на столе, стоявшем у окна, валялись краски и карандаши, несколько этюдов и эскизов и много бумаг. Чистенькая кровать с белыми занавесками стояла в углу, возле нее комод с круглым зеркалом и банка от варенья с букетом роз.

Старушка, охая, вошла в комнату и, оглядев ее, сказала:

— Лиза, да где же ты?

Занавески у кровати заколыхались; старушка поспешно подошла к кровати и раскинула их. Лиза лежала, спрятав Лицо в подушки. Старушка, побледнев, стояла в недоумении.

— Лиза! — тихо сказала она.

Лиза, не поднимая головы, дрожащим голосом спросила:

— Что вам?

— Господи! ты плачешь! — в отчаянии воскликнула старушка.

Лиза подняла голову; лицо ее было красно, глаза опухли; но она улыбнулась и сквозь слезы сказала:

— И не думала… я спала!

— Лиза, Лиза! — с горьким упреком заметила старушка.

Лиза быстро спрятала опять голову в, подушки. Старушка села на стул у кровати. Лиза тихо всхлипывала.

— Господи, за что ты меня наказываешь! — с отчаянием прошептала старушка.

Лиза привстала, вытерла слезы, кинулась на грудь к бабушке и опять горько заплакала.

— Бабушка, простите, простите меня! — тихо говорила она.

— Ах, Лиза, ты меня убьешь своими слезами.

— Бабушка! — раздирающим голосом вскрикнула Лиза.

— Полно, перестань, дурочка, — в испуге говорила старушка, гладя ее черные косы.

— Скажите, что простили меня, я перестану плакать!

Старушка поцеловала ее в лоб; Лиза повисла на шее у своей бабушки и стала ее целовать, приговаривая:

— Бабушка, голубушка, простите, я больше не буду!

— Ну, хорошо, хорошо! — сказала старушка, освобождаясь из объятий своей внучки. — Лучше пригладь волосы, ишь как растрепала их!

Лиза кинулась к зеркалу, распустила косы и начала приглаживать волосы. Старушка вскрикнула:

— Лиза! что у тебя коса-то одна короче? а?

Лиза вспыхнула; она быстро завернула косы около головы и отвечала, не повертывая лица:

— Я шалила, да и обрезала.

— Ну, это уж нехорошо! сколько раз я тебя просила, чтоб ты в своих шалостях хоть себя бы не уродовала.

— Разве это безобразно? ведь я только дома и когда жарко их распускаю.

— Куда же ты дела волосы? — спросила старушка, пристально смотря на внучку, которая, помолчав немного, холодно отвечала:

— Они у Степана Петровича.

Радостная и лукавая улыбка озарила доброе лицо старушки.

Молчание длилось с минуту. Лиза, напевая, села к столу, взяла карандаш и стала небрежно чертить им.

— Лизанька! — сказала старушка необыкновенно ласковым голосом.

— Что вам, бабушка? — бросив лукавый взгляд на старушку, спросила внучка.

— Знаешь, что я тебе скажу!

И старушка приостановилась.

— Ах, бабушка, уж не цыплята ли у пеструшки?

— Нет! — сердито отвечала старушка. — Я хочу говорить с тобою о Степане Петровиче, — прибавила она кротко.

Лиза вспыхнула, уткнулась в бумагу, карандаш сломался; она с сердцем бросила его, взяла другой.

Старушка решительно спросила:

— Ну, что же, Лиза?

— Да говорите, я слушаю! — запальчиво отвечала Лиза, очинивая карандаш.

— Видишь, Лиза, ты ведь никогда со мной не говоришь как следует! — с упреком заметила старушка и нахмурилась.

— Какие вы смешные, бабушка! ну, что я буду говорить с вами о Степане Петровиче!.. По мне хоть бы я век его не видала… да еще лучше, — тихо прибавила Лиза.

— Ну, так! как сведет с ума, потом хоть бы век не видать, — покраснев, сказала старушка и с гневом прибавила: — ты, кажется, хочешь и с ним?..

Лиза побледнела, быстро вскочила и грозным голосом закричала:

— Бабушка!!!

Старушка вздрогнула и замолчала, а Лиза, держась за стол, полная гнева, смотрела на нее. Потом в изнеможении она опустилась на стул.

В комнате сделалось так тихо, что слышно было жужжанье мухи, суетившейся за сторой.

Через минуту Лиза тяжело вздохнула, оглядела