Даниэль качает головой, затылком прислонившись к холодной стене.

— Я тоже не думал, что все будет настолько ужасно… — отвечает Терренс. — Но если бы мы знали о привычке Питера резаться, то могли бы сделать что-то, чтобы не дать ему изрезать себя…

— Я все больше начинаю жалеть, что мы не поехали сюда раньше. И жалею, что не обращал внимания на его странное поведение и не находил это подозрительным. Мы должны были заметить, что что-то не так.

— Однако должен признать, что он неплохо скрывал это. Если бы этот парень не умел притворяться, то я бы уже давно раскусил его и понял, что он лжет.

— Теперь мы знаем, насколько сильная у него была депрессия. — Даниэль быстро окидывает взглядом всю ванную, берет пару вместе лежащих повязок Питера неоновых цветов и рассматривает их, видя, что те уже успели испачкаться в крови, в которой они валялись. — А порезы тщательно скрывали все эти браслеты и повязки.

— Да уж… — Терренс подбирает один из браслетов более темного оттенка и рассматривает его. — И чтобы скрыть их, он был готов надеть на себя все браслеты и повязки, какие у него есть.

— Они закрывали все запястье… Я никогда не видел на нем один или два браслета. Их всегда было несколько.

— Ох, да что теперь говорить об этом, — устало говорит Терренс. — Уже слишком поздно жалеть и кого-то винить. Сейчас остается лишь надеяться на лучшее.

— Знаю… Это единственное, что мы можем сделать…

В воздухе на пару секунд воцаряется пауза, во время которой Терренс осматривается вокруг и в очередной раз приходит в ужас от того, что почти вся ванная комната испачкана кровью.

— Вот дерьмо, здесь столько крови… — задумчиво отмечает Терренс. — Весь пол, ванная, раковина, стены… Придется долго все это оттирать…

Терренс переводит взгляд на свои руки, а затем и на черные джинсы и свитер с закатанными наполовину руками, замечая, что они также полностью покрыты кровью.

— А еще у меня одежда и руки все в крови, — добавляет Терренс, рукой проводит по своей щеке и понимает, что на его лице тоже есть кровь. — И лицо, походу тоже…

— Я тоже весь в крови, — также осмотрев свои руки и одежду, отмечает Даниэль и нервно сглатывает. — Черт… Не знаю, как я буду все это выводить…

Даниэль переводит взгляд на рядом сидящего Терренса и быстро осматривает его с головы до ног.

— Ты хоть оказался умнее, ибо надел все черное, — добавляет Даниэль. — А у меня серый свитер, на котором хорошо видны пятна крови. И мне придется еще долго с такими ходить. Кто знает, сколько мы проторчим в больнице.

— У Питера не лучше с одеждой… — с грустью во взгляде отвечает Терренс, бросив взгляд на полумертвого Питера, лежащего на полу без сознания и практически не дыша. — Посмотри, он и сам весь в крови…

— Я вижу… — Даниэль бросает на Питера немного испуганный взгляд, а потом смотрит на Терренса, широко распахнув глаза. — Эй, как ты думаешь, мы все-таки успели вовремя? Или было уже слишком поздно? Мне не нравится его вид… Он жутко бледный и довольно холодный…

— Давай верить в лучшее… Но самое главное, что Питер дышит, и у него есть пульс. Значит, мы еще можем спасти его. Врачи должны уже скоро приехать.

— Только бы он продержался до приезда врачей… — тихо выражает надежду Даниэль и слегка сжимает плечо Питера. — Держись, приятель, скорая уже едет…

— Мы обещали, что не бросим тебя — и выполним свое общение, — мягко, но очень уверенно добавляет Терренс, похлопав Питера по другому плечу. — Потерпи, брат, все будет хорошо…

Глава 38

В воздухе на несколько секунд снова воцаряется пауза, во время которой Терренс и Даниэль с жалостью и грустью смотрят на жутко бледного и холодного Питера. А затем МакКлайф уставляет свой взгляд в одной точке и, согнув ноги в коленях, запускает покрытую кровью руку в свои взъерошенные волосы.

— Кстати, нам нужно позвонить подругам Питера и сообщить, что он пытался покончить с собой, — тихо напоминает Терренс. — Они должны знать…

— Точно! — округлив глаза, восклицает Даниэль. — Я совсем про них забыл!

— Наверное, они как раз ждут нас… А мы были вынуждены приехать сюда без них. Надо позвонить Хелен и сказать ей об этом. Она вроде бы написала не только свой адрес, но и номер мобильного.

— Верно… — Даниэль смотрит куда-то вдаль, а потом переводит взгляд на Терренса. — Ты сам позвонишь девушкам, или мне с ними поговорить?

— Давай я поговорю с ними и попробую успокоить их. А ты пока посиди здесь и встреть врачей, если они приедут прямо сейчас.

— Ладно, — кивает Даниэль. — Я посижу с Питом и присмотрю за ним. Не беспокойся.

Терренс с грустью во взгляде смотрит на Даниэля, слегка хлопает его по плечу, бросает короткий взгляд на Питера, быстро поднимается на ноги и выходит из ванной комнаты, пока его друг остается с блондином и немного виновато смотрит на него, раскручивая в руках неоновые повязки Роуза. МакКлайф направляется в коридор и находит в кармане своей куртки мобильный телефон и листок с телефоном Хелен. А затем мужчина направляется в комнату Питера и трясущейся рукой набирает номер.

— Алло, — спокойно произносит женский голос.

— Э-э-э, добрый день… — немного неуверенно отвечает Терренс. — А я могу поговорить с Хелен Маршалл?

— Это я. А кто вы? Чем я могу вам помочь?

— Это Терренс МакКлайф. Пару часов назад я и мой друг Даниэль разговаривали с вами и девушкой по имени Джессика.

— О, да-да, Терренс, здравствуйте! Я как раз ждала вашего звонка. Ну так как насчет нашей поездки к Питеру домой? Мы с Джессикой уже готовы и ждем вас! Вы едете к нам?

— Э-э-э… — запинается Терренс, окинув взглядом всю комнату. — Нет… К сожалению, мы не сможем забрать вас…

— Что? Значит, мы не поедем домой к Питеру?

— Послушайте, Хелен, дело в том, что в самый последний момент у нас Даниэлем немного изменились планы. Мы были вынуждены отправиться домой к Питеру без вас.

— Правда? — удивляется Хелен, начав сильно нервничать из-за нехорошего предчувствия. — Но почему вы не сообщили нам, что поедете к нему? Мы могли бы вчетвером поехать к нему сразу же! Я могла бы потом забрать машину с парковки!

— Если бы Питер позвонил нам чуть раньше, то возможно, мы бы и правда поехали к нему все вместе. Однако он позвонил нам спустя некоторое время после того, как вы с Джессикой покинули кафе, и мы