Первые трудности начались уже в 1557 году. Мекка снова страдала от нехватки воды. Шариф попросил о помощи Сулеймана I. Руководство работами было возложено на османского наместника Египта. Он привез в Мекку лучших специалистов из Анатолии, Дамаска и Алеппо, а также 50 тысяч динаров. Деньги пожертвовала Хатидже-султан – сестра Сулеймана.

Инженеры решили вырыть канал до колодцев, прокопанных в VIII веке по инициативе принцессы Зубейды. Рабочие сразу наткнулись на каменные пласты, которые не удавалось пробить или разрезать. Попытки их расплавить ни к чему не привели. Было израсходовано огромное количество топлива. Так продолжалось 10 лет. Прогресс оказался незначительным. Дрова в Мекке и ее окрестностях закончились. Инженеры измучились. Несколько рабочих умерли от жары и истощения.

В 1566 году Сулейман назначил нового руководителя. Тот получил еще большую сумму от Хатидже-султана, но тоже не справился с задачей и скончался от нечеловеческих условий труда. Мекканцы роптали. Тогда Сулейман привлек к работам Касим-бея, губернатора Джидды. Наконец в 1571 году канал был готов. Это произошло через пять лет после смерти султана и через несколько месяцев после смерти Касим-бея. Общие затраты составили баснословную сумму – 501 тысячу динаров.

Тем не менее при жизни Сулеймана I интересовало не столько водоснабжение Мекки, сколько расширение Аль-Харам. Такое важное задание мог выполнить лишь Мимар Синан (1490–1588) – гениальный османский архитектор, прозванный «турецким Микеланджело». В 1558 году Синан закончил великолепную мечеть Сулеймание в Стамбуле и спустя год приехал в Мекку. Мы не знаем, сколько времени он провел в Городе Аллаха. Но зодчий восстановил несколько акведуков, составил план реконструкции святилища, заменил потолок Каабы, демонтировал и заново вымостил матаф (зону обхода вокруг Дома), а также построил минарет. Аль-Харам стала единственной мечетью в мире с шестью минаретами. Довольный Сулейман отправил в Мекку серебряную дверь для Каабы и роскошный мраморный минбар – кафедру, с которой имам читает хутбу.

Однако у Синана было слишком мало времени – и слишком много проектов в Анатолии. Старик покинул Хиджаз, понимая, что не успеет сделать все, что хотел. Работу предстояло завершить Седефкару Мехмеду Are (1540–1617) – талантливому ученику Синана.

Мехмед Ага был столь же опытен, как и его учитель. Он получил прозвище «Седефкар» («Ювелир»), ибо изначально специализировался на инкрустации перламутром. В октябре 1606 года Селим II (сын Сулеймана) назначил Мехмеда Агу главным архитектором Османской империи.

В 1609 году Седефкар начал возводить знаменитую Голубую мечеть (Султанахмет) в Стамбуле. Он действовал по распоряжению Ахмеда I (правнука Селима II). Согласно преданию, зодчий не расслышал приказа султана. Поэтому вместо мечети с «золотыми» (по-турецки «алты») минаретами он спроектировал мечеть с шестью (по-турецки «алтын») минаретами. Мекканцы сочли это попыткой принизить значение Аль-Харам. Ахмед хотел разрушить один минарет Султанахмет. Но потом он придумал иной способ уладить конфликт. Султан велел пристроить новый минарет к Заповедной мечети. Мехмед Ага отправился в Мекку. Ему предстояло вернуть Аль-Харам утраченное преимущество и закончить дело Синана.

Архитектор реконструировал святилище в соответствии с канонами османской архитектуры. В мечети появились новые ворота, колонны, арки, маленькие купола на крыше – и, конечно, еще один минарет, очень высокий и тонкий. Именно с него раздавался азан, который подхватывали муэдзины на других шести минаретах. Территория святилища в очередной раз была расширена, Аль-Ха-рам превратилась в самую большую мечеть в мире.

Пока османы занимались благоустройством Мекки, в городе было довольно спокойно, Хаджи не останавливали никакие трудности. Доходы шарифа росли. Но благополучие не могло длиться вечно – особенно если речь идет о Мекке.

Абу Нумаю И не суждено было увидеть обновленную Запретную мечеть. Он умер в 1585 году, находясь в Недже, примерно в 10 днях пути от Мекки. Горожане пришли почтить память любимого правителя. Когда его тело внесли в Мекку, все местные жители присоединились к похоронной процессии. Долина плача снова огласилась рыданиями.

Новый шариф Хасан (сын Абу Нумая II) питал огромную страсть к поэзии и покровительствовал людям искусства. Хасан построил в Мекке роскошный дворец, где выступали поэты, музыканты и художники. Он связывал культуру с урбанизацией и называл бедуинов «неотесанными болванами». Позже мекканцы будут считать Хасана последним хорошим правителем. Его эпоха (1585–1602) войдет в историю как золотой век Мекки.

Хасану наследовал его сын Идрис. Горожане полагали, что потомок Абу Суфьяна и Хасана проявит себя как замечательный шариф. Ему дали авансом почетное прозвище «Абу Аун» («Отец помощи»). Оно означало, что Идрис будет защищать Город Аллаха и облагодетельствует его жителей, Кроме того, словосочетание «абу аун» было созвучно со словом «фар'аун» («фараон») – титулом правителей Древнего Египта, Таким образом, на Идриса возлагались большие надежды. И он их оправдал. Однако Абу Аун не пожелал брать всю ответственность на себя и выбрал в качестве соправителей брата Абу Талиба и племянника Мухсина. Теперь Меккой руководил триумвират. Несмотря на это, политическая обстановка в городе оставалась стабильной. Но через несколько лет после смерти Абу Ауна (в 1624 году) ситуация кардинально изменилась.

Все началось довольно безобидно. В 1628 году султан Мурад IV назначил нового йеменского наместника – Ахмеда-пашу. Тот приплыл в Джидду по Красному морю и оттуда должен был добираться до Йемена по суше. К несчастью, корабль с личными вещами паши затонул рядом с Джиддой. В Мекке тогда правил шариф Мухсин, племянник Абу Ауна. Он недолюбливал османских чиновников и потому не приехал в Джидду поприветствовать наместника Йемена. Ахмед-паша отправил Мухсину сообщение с просьбой прислать ныряльщиков, дабы они подняли вещи с морского дна. Шариф выполнил просьбу. Но ныряльщики после многократных попыток ничего не нашли.

Раздосадованный паша заподозрил, что Мухсин велел ныряльщикам сильно не стараться. Масла в огонь подливал Ахмад ибн Талиб – интриган и честолюбивый родственник тарифа. Поддавшись его влиянию, Ахмед-паша казнил гонца Мухсина. Затем он снабдил Ахмада деньгами, отдал ему своих солдат и поручил захватить власть в Мекке.

Через несколько дней Ахмеда-пашу отравили братья убитого гонца. Воспользовавшись этим, Ахмад ибн Талиб принял командование всеми османскими войсками, расквартированными в Джидде. Армия двинулась к Мекке. Когда она подошла к городу, Мухсин приготовился к битве. Но изнеженные мекканцы убедили шарифа отказаться от кровопролития. Мухсин был вынужден отречься от престола и бежать. Ахмад ибн Талиб торжественно вступил в город.

Правление Ахмада продолжалось всего два года. Первым делом он казнил мекканского муфтия, с которым давно враждовал. Претензии были серьезными. Ранее муфтий предал огласке связь Ахмада с замужней женщиной. Шариф объявил старика шайтаном и велел отрубить ему голову.

Мекканцы были в ужасе – ведь они любили своих улемов. Казнь муфтия потрясла город. Ахмада возненавидели. Мекканцы тайно сообщили обо всем в Стамбул и начали собираться вокруг потенциальных претендентов на трон.

Султан Мурад IV немедленно отправил в Йемен другого губернатора – Кунсова-пашу. Прибыв в Джидду, паша изъявил желание посетить Аль-Харам. Ахмад увидел на подступах к Мекке большую армию и вышел встречать дорогого гостя. Были соблюдены все необходимые церемонии. Играл военный оркестр. По окончании торжества Кунсова-паша пригласил шарифа в свой шатер для игры в шахматы. Игра длилась до заката. Когда стемнело, паша извинился и под благовидным предлогом покинул шатер.

Сразу же после этого стража наместника тихо удавила Ахмада. Свите тарифа было приказано вернуться в Мекку и рассказать горожанам о случившемся.

В течение следующих нескольких лет члены династии Хашимитов делили власть над Меккой. Борьба протекала довольно монотонно. Правители менялись один за другим. Никто не продержался больше года. Между тем город столкнулся с важной проблемой. В то время как османы перестраивали, расширяли и украшали Запретную мечеть, Кааба оставалась практически нетронутой. И теперь она разваливалась.

Ни о каком косметическом ремонте не могло быть и речи. Здание нуждалось в полной реконструкции. Представители всех четырех мазхабов настаивали на строительных работах. Однако шиитский имам Мекки заявил, что Каабу нельзя