— Как это — вглубь?

— В глубины времени. Понимаешь, дикие племена этого мира понемногу растут. Очень, очень медленно. Где-то умеют делать изумительные глиняные горшки, где-то поют прекрасные песни. Некоторые ходят по кругу, как тот удивительный народ Великой Матери, который давно остановился в росте и понемногу умирает, не сознавая этого. Но пройдут тысячи лет, прежде чем хоть кто-то из них — во всем обитаемом мире! — станет таким, как мы.

Аюр удивленно молчал, слушая слова Невида. Старик говорил весьма необычные вещи. Сказать по правде, царевич ни о чем подобном никогда даже не задумывался. К чему это он ведет? Одно ясно — не просто так.

— Знаешь ли ты, царевич, что ни один народ в мире, кроме нас, не имеет письменности? — продолжал глава Северного храма. — Жрецы порубежных вендов, когда их попытались обучить, так ничего и не поняли — лишь приспособили наши буквы для своих колдовских обрядов. Вырезать «Ард» на ясеневой доске, полить кровью и повторить три раза, чтобы в три раза сильнее подействовало!

Царевич хмыкнул, подумав: «И все же к чему он клонит?»

— А вот такого никто в мире изготовить не может.

Невид достал откуда-то из рукава своего одеяния небольшой нож. Аюр сразу обратил внимание на его необычный холодный блеск. Ножен не было, — должно быть, они крепились к предплечью.

— Покажи! — сразу оживился царевич.

При виде оружия он невольно обрадовался. Голова его уже гудела от обилия новых знаний и непривычных мыслей. Но, разглядев толком нож, Аюр был ошеломлен.

— Я не понимаю, что это за металл, — проговорил он, поднося клинок к глазам. — Я не вижу следов точила… Но он невероятно острый!

— Его создали таким сразу, — объяснил Невид. — Не сковали, а отлили, словно бронзу.

— Но это не бронза! Где, кто их делает? Я хочу такой себе!

Невид хмыкнул и забрал нож у царевича.

— Как ты думаешь, сколько лет этому ножу?

— Он совершенно новый! Видно, что им никогда не пользовались.

— Ему самое меньшее полтысячи лет. И я им пользуюсь уже лет десять.

— И он не тупится? — недоверчиво спросил Аюр.

— Не тупится, я пробовал. Он оставляет насечки на бронзе. А что до того, кто его сделал, — это были арьи. Видишь вытравленную надпись? Так вот — сейчас мы подобный клинок изготовить не можем.

— Арьи забыли, как делать такие ножи? — проговорил царевич, пораженный, каким мрачным внезапно стал голос верховного жреца.

— Вот именно — забыли. Ты понимаешь, что это значит? Племена, окружающие и населяющие Аратту, понемногу растут — а мы забываем. Они дикари, но они движутся вперед, мы же — назад, как народ Великой Матери. Время его давно прошло, он застыл в нем, как муха в смоле. А мы? Что мы такое? Или мы когда-то тоже остановились и медленно умираем? Пройдут века, и когда нынешние дикари станут великими народами — от арьев не останется ни следа… — Невид внезапно оборвал сам себя и уставился на царевича. — Так что ты думаешь? Аратта — благословение богов или что-то чуждое для этого мира?

— Конечно благословение, как иначе?! — не задумываясь, возмущенно ответил Аюр. — Аратта — светоч мира! От нее все благо!

— Хе-хе… А далеко не все так думают. Есть племена на юге, которые считают, что это они — настоящие арьи, а мы лишь украли себе их имя и землю…

На губах Аюра мелькнула насмешливая улыбка.

— Чумазые дикари, которые кочуют в степях Десятиградия? Что нам до них?

— Как тебе сказать… Кое-кто из их вождей считает, что Аратта — проклятие мира и должна быть уничтожена.

— Они говорят об этом вслух и подбивают дикарей на бунт? — нахмурился царевич. — Почему эти люди еще живы?

— Их не так просто поймать… Несколько лет назад твоему дяде удалось схватить нескольких смутьянов. Однако эти речи не прекратились. Вся степь твердит, что ложные арьи, то есть ты и я, — это лишь дивы в человеческом обличье, а никакие не люди. А потому если Аратта не исчезнет, то гневные боги уничтожат и весь мир вместе с ней.

Аюр задумался.

— Эти речи опасны, их нужно прекратить. Как только я верну власть, то немедленно пошлю накхов разобраться с этими степными мятежниками…

Верховный жрец слушал царевича с нарастающим разочарованием на лице.

— Ты говоришь, как сын этого мира. Как маленький вождь дикарского племени.

— Как ты смеешь…

— Нет, это как ты смеешь рассуждать подобным образом?! Я жду от тебя совершенно иного!

— Но что я сказал неправильно? — Царевич так удивился, что забыл даже оскорбиться.

— Так же рассуждал и Ардван, и за это небо отвернулось от него, — гневно сказал Невид. — То же самое ждет тебя, если ты не откроешь глаза и не перестанешь быть дикарем, забывшим все, что знали его предки…

— О чем ты? — воскликнул Аюр, отчаявшись понять слова старца. — Я хочу услышать тебя, но не могу. Я готов вспоминать, если это так важно для Аратты, — но что я должен вспомнить?!

В глазах Невида промелькнуло удовлетворение.

— Что вспомнить? Я тебе скажу. Ты — сын вечных богов, сын Исвархи. Вспомни об этом, отыщи в себе бога — или мы все умрем.

— Но я и так знаю, что я сын бога… — с недоумением начал Аюр.

Невид поднял руку, останавливая его:

— С завтрашнего утра мы начнем заново изучать Ясна-Веду. Как боги сошли на землю. Как они завоевали ее. Как они сражались друг с другом и как они одолели в битве Первородного Змея.

— А мне-то это зачем?

— Если все это могли твои предки — значит сможешь и ты.

Глава 12. Жертва Змею

Проснувшись, Аюр вскочил с заваленного мехами ложа, встряхнулся, встал на руки и прошелся в сторону окна по холодным каменным плитам пола. Радуясь невесть чему, он вернулся в прежнее положение и уставился на волны, плескавшиеся внизу, насколько достигал взор. Погода нынче стояла редкостная, солнечная, и море казалось спокойным, словно и не бурлило никогда, и не поглощало берег, как голодный зверь добычу. Тут царевич вспомнил вчерашние слова Невида о том, что им предстоит весь день читать Ясна-Веду, и сразу приуныл.

«Священные тексты подождут. Сперва надо здесь все изучить, — без колебаний решил царевич и начал одеваться. — Там, внизу, столько всего интересного…»

Он вспомнил полузатопленный город, который не успел толком рассмотреть вчера в сумерках. Неужели в этих развалинах еще живут люди?