Шрифт:
Закладка:
– Да ты опасная девушка, – Унельм ухмыльнулся, но в его голосе она услышала ещё и восхищение. – Я это сразу понял.
– Если бы ты это действительно понял, мы бы больше не встретились.
Ей стало грустно, и, кажется, Ульм это почувствовал.
– Запретная тема! – сказал он, улыбаясь теперь немного напряжённо. – Но у меня есть кое-что, чтобы её сменить. Архивы я посмотрю, раз ты этого хочешь, но пока… Я ведь обещал каждый раз приносить что-то, чего ты не пробовала, так?
– Вовсе не нужно…
– Что за ерунда? Сперва посмотри, а потом отказывайся. – Он покопался в сумке и торжественно извлёк на свет небольшой кожаный мешочек.
– Что это?
– Программа сегодняшнего вечера. В прошлый раз ты сказала, что ни разу не играла в сут-стук…
– А ты говорил, что сут-стук – это детская игра.
– Так и есть. Поэтому обычно взрослые играют в неё тайком. В атмосфере строжайшей секретности. Так что нам подойдёт. Поверь, ты должна это попробовать.
Она сдалась:
– Ладно. Я тоже кое-что принесла. – Омилия передала ему сумку, и на свет явились бутылка пунша, окорок из рагадского кабана, авденалийский сыр, хлеб и коробка печенья из Вуан-Фо. – Ты любишь путешествия, поэтому я подумала, что мы можем попутешествовать вот так… Едой. Ты пробовал авденалийский сыр?
Она думала, Унельм обрадуется, но он почему-то помрачнел.
– Что-то не так? Тебе не нравится зелёный сыр? Мне он тоже не особенно по вкусу, но я подумала…
– Нет-нет, извини, всё отлично. – Лицо его снова разгладилось. – Всё отлично, просто мне самому надо было о еде подумать. Я думал заказать здесь, но у них вряд ли есть авденалийский сыр… В другой раз что-нибудь придумаю. Словом, следующий ужин – с меня, ладно?
– Ладно. – Омилия растерялась. Ей и в голову не приходило, что Унельм может почувствовать себя обязанным из-за еды, которую Ведела утащила для них с кухни.
– Итак, сут-стук! Правила простые. – Ульм опустился на колени и расчертил мелком на квадраты не самый чистый деревянный пол. – У тебя белые фишки – вот, отбери их отсюда. Я возьму чёрные. Это бита. Тебе нужно попасть своими фишками в мои дома… Дома – это вот эти квадраты. Мне – надо попасть в твои. Но если ты выстраиваешь прямую линию…
Правила и вправду оказались несложными, и Омилия начала игру, уверенная, что быстро выиграет.
Но уже через несколько ходов оказалось, что всё не так просто. Бита Унельма отправляла фишки точно в цель – а вот её деревянные кружки то и дело вылетали за пределы поля.
– Сут-стук! – крикнул Унельм, когда его фишки выстроились в ряд, и довольно улыбнулся.
– Давай ещё разок, – сказала она, чувствуя себя до смешного уязвлённой.
Они сидели на коленях прямо на полу, фишки летали под ударами биты с сочным щёлканьем. Плащ у Омилии запачкался, волосы растрепались… Она, должно быть, выглядела нелепо – но чувствовала себя как никогда счастливой.
Наигравшись, они пили и ели, разложив яства прямо на гостиничной кровати, роняя на пол крошки от печенья. Унельм показал ей несколько новых фокусов – ни один из них, даже после десятка попыток, ей не удалось повторить.
– Что ж, – сказал Ульм, расправляясь с последним куском сыра, – кажется, у меня только что появилось ещё несколько причин для того, чтобы однажды отправиться во все эти страны.
– А я была в Авденалии. И в Вуан-Фо тоже.
– Серьёзно? – глаза его загорелись. – Расскажешь? Там красиво? Что ты видела?
– Да особо нечего рассказывать. Я была совсем маленькой… Кроме того, мне не разрешали никуда выходить. Так что я видела только сады Рондана – там стоит дворец императора в Вуан-Фо, ну и наше посольство в Авденалии. Меня даже на встречи тогда не брали. А дворцы… Что дворцы, они везде одинаковые.
– А паритель? Ведь ты летела туда на парителе. Каково это?
По крайней мере, об этом ей было что рассказать.
– Это удивительно, – сказала она честно. – Ни на что не похоже. Мир внизу – совсем маленький, и всё как будто на квадраты расчерчено… Реки точно змеи… Или изморозь. А иногда, когда летишь над облаками, не видно ничего. Один раз – тогда мы летели в Вуан-Фо – я видела грозу. Мы огибали её, чтобы она не попала в паритель. Всё вокруг было чёрным, а снизу постоянно вспыхивало серебром, подсвечивало облака… Я подумала, что паритель вот-вот упадёт… Но было так красиво, что даже это меня не заботило. Я только смотрела на это серебро в черноте и думала: «Как красиво. Как красиво». И больше ни о чём.
Некоторое время Унельм молчал, а потом улыбнулся:
– Спасибо. Я как будто сам это увидел.
– Когда ты расследуешь то дело, – сказала Омилия, чтобы порадовать его, – ты наверняка сможешь полететь куда захочешь. На несколько недель… Я уверена, детективу с наградой третьей степени они дадут разрешение.
– «Когда» расследую, – пробормотал Ульм, – пока всё не очень хорошо идёт. Этот убийца… Даже Олке говорит, что никогда не видел ничего подобного. В смысле… Он видел преступников, которые хорошо заметали следы. Но этот не оставляет следов вовсе.
Омилия поёжилась:
– Жуть. Я ведь неплохо знала Аллеми.
– Мне жаль.
– Мне он не слишком нравился… Но уж точно он не заслужил быть убитым сумасшедшим маньяком. Ещё и… так.
– Такого никто не заслужил. Мил… Ты ведь наверняка знаешь эти семьи, так? Аллеми, Селли, теперь ещё и Рамсоны. Они ведь наверняка бывали во дворце, и не раз. Я пытался понять, что у них было общего, но ничего не нашёл. Во всяком случае, пока.
Она честно задумалась.
– Селли владеют дравтовой скважиной, а ещё занимаются разведением оленей. У Аллеми большие сады под Тюром; они выращивают фрукты. И, кажется, рыбные фермы? Или рыбоконсервный завод? Не уверена… Рамсоны, Рамсоны… Они из каменных.
– Каменные?
– Да, это группа диннов… Они собрались вокруг Усели. Папин друг… Ну, можно сказать, что друг. В основном занимаются добычей камня, но почти у всех есть другие источники дохода.
– Другие источники?
