Павел

–Мы живем с тобой на этом чертовом острове неделю, Лил! Неделю! И только и делаем, что ругаемся. Почему?

Моё ночное дежурство закончено. Провожу рукой по спине Лилиан, и касаюсь губами её плеча. Из-за переизбытка солнца кожа моей любимой стала цвета молочного шоколада и зашелушилась. Но я уже влюблен в каждую клеточку Лилиан. Моя маркиза, моя несчастная девочка сильно исхудала, мужественно выхаживая меня, и косточки её позвонков можно легко пересчитатьне касаясь. Она вздрагивает, вырванная из сна моим голосом и поцелуем.

–Потому что ты ничего не умеешь, и я скоро превращусь в кокосовый орех,– моя красавица переворачивается на спину и сладко потягивается. Вершинки загорелой упругой груди зовут к поцелуям.

Наваливаюсь на Лилиан, в надежде взять тепленькой.

–Хватит воевать, Лил! Воду я тебе добыл, а змею ты сама отказалась есть.

–Я же просила не напоминать! К тому же это не твоя добыча. На несчастную упал камень возле нашей пещеры. И не смей прикасаться ко мне, а то опять разозлишь демона,– она пытается спихнуть меня, но сегодня я добьюсь своего.

–Плевать,– шепчу рот в рот и с шумным вздохом жадно впиваюсь в мягкие губы. Вбирая в себя сопротивляющийся язык, сжимаю округлость налитой груди Лилиан,пальцем ласкаю её сосок. Она сдаётся и ладони, замотанные в обрывки рубашки, больше не отталкивают меня. Но не потому, что Лилиан изменила решение, а потому что у неё осталось слишком мало сил, чтобы сопротивляться. Меня бесит, что сексу нас вновь происходит не по взаимному согласию, а как акт безответной любви. И обрывается он на самом интересном месте. Не верю ни в каких демонов, но всякий раз, как я собираюсь овладеть Лилиан, случается явнаячертовщина.

–Ты сводишь меня с ума,– моя рука скользит по её упругому животу.

–В прошлый раз, когда ты на меня взобрался,обрушился шалаш,– Лилиан отворачивает голову в сторону, когда я проникаю в неё, и равнодушным взглядом утыкается в стену пещеры, поросшую мхом. Мне хочется наполнять Лилиан собой неспешно, с чувством, с толком, но я строчу как швейная машинка из-за вечной неудовлетворенности. За спиной раздается жуткий грохот.

–Твою мать,– скатываюсь с Лилиан, застёгивая штаны и вижу, как несколько камней размером с кочан капусты падают у входа в наше убежище.

–А я тебя предупреждала. Пойду искупаюсь.

Она садится и неторопливо надевает рубашку. С замиранием сердца слежу за движениями её пальцев. Лилиан всё делает с непринужденным изяществом. Поэтому я мысленно окрестил её маркизой. Выберемся с острова, увезу мою любимую в свой дом в Париже, разодену в самые красивые платья. У неё должно быть всё лучшее.

Лилиан берёт бутылку, отпивает пару глотков и, немного плеснув на руку воды, размазывает её по лицу. Мы выходим из пещеры, и безмятежное утро, так непохожее на нашу с Лилиан жизнь, встречает нас пением птиц, дуновением бриза и безоблачным небом. Опираюсь на клюку и, хромая, бреду за своей спасительницей. Нужно отдать ей должное, ногу она мне сохранила от ампутации. С каждым днём я все увереннее ступаю на нее и даже могу ходить к водопаду за водой. Если бы не та дурацкая яма, все пошло бы совсем иначе. Но я как глупый баран влетел в западню, повредил ногу и сломал вдобавок ружье. Несколько раз я пытался попасть камнем в птицу, чуть не воткнул себе кол в здоровую ногу, охотясь в воде за огромной рыбиной, построенный мой шалаш, развалился при первом сильном ветре, а стрелы из самодельного лука падали метра через полтора после запуска. Удивительным образом, возле нашей пещеры не появляются звери и птицы, словно заговорённое место. Только змея в день моего пробуждения после болезни пыталась наведаться к нам в гости, но голову ей чудесным образом размозжил камень.

–Вода сегодня как парное молоко,– голос Лилиан волшебным колокольчиком вырывает меня из упоенного самоедства и размышлений.

–Лечук тебе,– громко сказано, конечно. Волоча ногу, как Квазимодо, бреду по раскалённому белому песку к кромке воды.– Еще немного и заключу тебя в свои объятья.

–Можешь не торопиться.

Очередной ушат холодной воды. А что я хотел? Лилиан меня и на яхте-то не очень жаловала. А я еще так жёстко оттрахал её в то роковоеутро. Но как классно! От одного воспоминания плоть моя наливается желанием. Сажусь на песок и стягиваю с себя шорты. Лилиан стоит спиной по колено в водеи вглядывается в даль. Стройная фигурка цвета шоколада еще больше распаляет страсть. Подношу к лицу оставленную ею на песке рубашку и вдыхаю аромат. Как я люблю запах Лилиан.Кладу руку на член, чтобы не кончить раньше времени и сжимаю его. Немного отпускает. Встаю и захожу в воду. Знаю, что Лилиан слышит мое приближение. Обнимаю её. Выбеленные солнцем волосы щекочут мне лицо.

–Я люблю тебя,– шепчу,словно в дурмане, и прижимаюсь к ней всем телом,– люблю, люблю, люблю.

Трусь об роскошные бёдра как маньяк и не в силах больше сдерживаться спускаю на них.

Лилиан выпутывается из моих объятий и, зайдя в воду до пояса,ложится на поверхность воды, раскинув руки. По щекам её бегут слезы, и их единственная причина я.

Плаваю вокруг Лилиан голодным крокодильчиком.

–Малышка моя, не плачь! За нами скоро обязательно приплывут.

Она становится в воде на колени и снова с надеждой смотрит вдаль:

–Если не сочтут, что мы утонули вместе с твоей проклятой яхтой.