Мне даже стало его жаль. Захотелось подбодрить, утешить. Но что я могла сказать? Мы ведь даже не друзья. И станем ли ими? Не знаю…

Наверное, лучше просто сменить тему.

— Сергей Данилович, а вы помните мою маму? Она действительно была такой… беспечной, какой ее описывала Акулина Никитишна?

Он тяжело вздохнул.

— Александра Ивановна была молода и прекрасна. И как все молодые и прекрасные барышни — независимо от обстоятельств, умела радоваться жизни. А чужая радость, когда внутри тебя кипит пожар негодования, вызывает неприятие и отторжение. Вот и весь секрет.

Действительно, все очень просто и объяснимо.

— Кажется, мы уже пришли, — заметила я, останавливаясь у калитки. — Спасибо, что проводили.

— Всегда к вашим услугам, — он поклонился, поцеловал мне руку, но отпускать снова не торопился. — Позвольте навестить вас в ближайшее время? Или, может, вы предпочли бы прокатиться в парк?

Черт, парк! Как же я могла о нем забыть?

Едва сдержавшись, чтобы не хлопнуть себя ладонью по лбу, я резко облизала пересохшие на морозе губы.

— Сергей Данилович, совсем запамятовала. Я же к вам за помощью обратиться хотела. Миллион извинений за беспокойство, но иначе — никак.

— Ради вас, Софья Алексеевна, хоть в огонь, хоть в воду. Я весь внимание!

Кажется, он слегка опешил от моего напора и горячности, но вида не подал.

— Дело в том, что вчера, находясь с вами на прогулке в парке, я обронила дорогую моему сердцу вещицу. Она затерялась в снегу, но пропажу я обнаружила довольно поздно, находясь дома. Перенервничав, вернулась в парк, чтобы начать поиски и наткнулась на мертвую женщину, — я подняла голову, пытаясь понять его реакцию на мои слова, но ее будто и не было. Лицо гладкое. Взгляд сосредоточен, не читаем. — Пришлось вызвать полицию. Пристав, естественно, потребовал объяснений. Но вы же понимаете, алиби… кхм… невиновность еще поди докажи. Пришлось сослаться на вас. Он обещал навестить…

— За час до вашего с Инессой Ивановной прихода, — кивнул Сергей. — Господин Ермаков был в моем доме и все мне рассказал. Я сообщил ему о том, кем вы мне приходитесь и подтвердил ваш рассказ о нашей прогулке. Он принес извинения за беспокойство, так что можете больше не переживать. Отдыхайте, милая барышня. Я заеду за вами к завтрему.

Я замешкалась, не зная, что сказать. Кивнула. Открыла рот. Но мужчина не стал дожидаться. Еще раз склонился в поклоне, развернулся и направился к себе.

Что-то странное было в его походке. Мысль вертелось на задворках сознания. Чего-то не хватало…

Точно, его трости!

Глава 7, Где проституция — трагический талант

— А ты кто такой? — спрашиваю я у застывшего в коридоре парнишки.

На вид лет четырнадцать. Одежда на вытянутом, худом теле висела мешком. Копна светлых волос. Нос курносый, в веснушках. А глаза хитрые, озорные.

— Тишка, — медленно произнес он ломким, мальчишеским голосом, будто успокаивал готовую взбрыкнуть лошадь. — Глашкин я, братишка меньшой. Она на рынок убегла, а я по хозяйству вам подмогаю…

Слыша от Глаши и тетушки это имя, я представляла кого постарше. Даже странно, что наша первая встреча произошла только сейчас.

— А вы, барышня, совсем-совсем меня не помните? — не сдержал любопытства паренек. — Я вам первого дня свистульку с рынка принес. А на ярмарку новогоднюю вы обещались гривенником побаловать…

И ведь не проверить, правда обещала, или на слабо берет. Умный парнишка. Такой не пропадет.

— Не помню, но раз обещала, значит будет, — я прищурилась и прошлась по нему оценивающим взглядом. — Только гривенник-то заслужить надо.

— Это как же? — выпучил он по-детски и без того большие глаза.

— На маскарад я собираюсь. А костюма хорошего нет. Одолжишь на вечер свою одежду поносить, даже не гривенником, а рублем побалую. Только чур это секрет и никому о нем не говорить!

Воодушевленный перспективой получения легких денег, Тишка усиленно закивал. Подумаешь, какая-то одежда. Судя по выражению лица, он был готов и луну с неба пообещать.

Привел в комнатку, что находилась напротив Глашиной. Открыл небольшой сундук, доверху забитый скарбом. А когда я выбрала нужное, вытащил из-под кровати немного жеванные, но натертые до блеска сапоги. На размер меньше, они немного жали в пятке. Но все лучше, чем ничего.

Остановившись напротив пестрой витрины, я вгляделась в отражающийся силуэт. Один. Так как преследующая меня от самого дома призрачная дама Алевтина в ней не отражалась.

Шапка надвинута до бровей. Шинель, с приподнятым воротником, надежно скрывала обтянутые штанами формы. С близкого расстояния за парня меня не принять, но так и подходить ни к кому я не собиралась.

Поткинская улица напоминала отдельный от самого Китежа провинциальный городок. Не знай я, что именно здесь располагается бордель мадам Жужу, решила бы, что по ошибке забрела не туда. Неширокая, чтобы разъехаться двум пролеткам. Тихая, уютная. С одноэтажными домиками, чьи крыши покрывал толстый слой снега, а над трубами вились дымки растопленных печей.

Прямо напротив дома из зеленого кирпича, где, судя по яркому свету из окон, звукам музыки и шныряющим туда-обратно гостям била жизнь, находилась та самая булочная купца Камзолкина, о которой упоминал Яшка.

Здесь тоже было многолюдно. Аромат свежего кофе и сладкой выпечки кружил голову и вызывал обильное слюноотделение, напоминая, что мой обед сегодня, мягко говоря, не удался.

Была, не была.

Я толкнула дверь и вошла в просторное помещение, где за тремя имеющимися столиками сидели степенные дамочки.

Проводив меня брезгливым взглядом, они вернулись к своим разговорам. А я, шлёпнув монету в пять копеек на прилавок, ткнула пальцем в посыпанный сахаром и корицей аппетитный кренделек.

— Этот, пожалуйста.

Пухлый, розовощекий мужчина, с повязанным поверх новенькой пижамы белоснежным фартуком, слегка замешкался, размышляя — то ли деньги брать, то ли погнать меня в три шеи, пока посетители не взбунтовались.

В итоге победила жадность.

Вгрызаясь в ценную добычу, я спряталась от ветра в узкое пространство между домами. Где-то в отдалении раздался свисток городового. Каркали кружившие в небе вороны. Но я не обращала внимание, изучая нужное мне здание на предмет безопасного входа и выхода.

Надеяться на то, что меня пустят в не последний в городе бордель — не приходилось. Окна закрыты. В дверях стоит охрана из двух крепких мужиков.

— Может покажешь, где у вас тут запасной вход? — ни на что, в общем, не надеясь, поинтересовалась я у призрака. Та