как расстреляны двое и один малолетний – я не только не помню, но и не говорил. Если бы мне указали обстановку, время и место, а также с кем, я, может быть, припомнил бы.

Контрреволюционные выпады в разговорах среди адвокатуры такие, которые знаменовали бы возможность выступлений против сов. правительства – никогда не велись.

Но разговоры о разных непорядках в отношении ведения судебных дел, непорядках в различных областях велись, но касались распоряжений и действий отдельных лиц и учреждений.

Разговоры и толки среди ЧКЗ, направленные против линии партии, касались текущих судебных вопросов, как напр. – ограничение права защиты на выступлениях по судебным уголовным делам, положение ЧКЗ, вошедших в коллективы, но не приравненных к раб. или к служащ. в то время, когда они существовали на тарифном содержании. Больше не помню.

Филатьева знаю как б. председателя совета присяжных поверенных до революции. Состоял он в партии с-деков или народн. социалистич. до революции. Встречался с ним в консультации при губ. суде с 1923 по 1928 г. в дни дежурства. Политическая его физиономия такова, что считать его врагом Соввласти у меня нет оснований. Содержание разговоров на антисоветские темы между мною и Филатьевым я не помню. Не помню, чтобы такие разговоры между нами происходили. Таких разговоров вообще я не помню. С Динесманом, Патушинским, Никитиным, Пинесом, Гринберг и другими привлекаемыми по наст. делу – у меня ничего общего не было, хотя всех я их знал как ЧКЗ. С Никитиным я встречался чаще, чем с другими, во Всекобанке[127] по делам этого банка. С остальными я встречался в консультации.

Коренева я уважал как б. присяжного поверенного, который бессменно лет 20 был членом совета присяжных поверенных. Вместе с ним я проводил процесс Теплых рядов, начавшийся в 24 и окончившийся в 27 г. Встречался с ним позже в Президиуме и судах. Он был членом Президиума от общ. группы. О его деятельности мне ничего не известно. Знакомы домами с ним мы не были. Один раз я был у него на дому по делу Теплых рядов.

Кроме хорошего в отношениях старой адвокатуры к молодой – ничего больше сказать не могу.

До революции я занимал должности по судебному ведомству, секретарем суда, суд. следователя в Москве (в 1903—4 г.). Членом Моск. окружного суда с 1905–1911 г., товарищем председателя Рязанск. окр. суда по гражданскому отделению и в 1917 году членом Московск. Суд. палаты по гражданскому департаменту.

Писано с моих слов, прочитано – Умов [подпись] Допросил: Новицкий

л. д. 240—241

Протокол допроса Полетика Митрофана Петровича[128]

от 17 августа 1930 г.

До февральской революции: занимался адвокатурой – помощ. и прис. повер.

В Февр. революцию до Окт. революции: в консультации защитников при рев. трибунале.

М.П. Полетика. 1930

С Окт. революции: до 21 г. состоял в консультации. Затем состоял правозаступником[129] при Хамовническом райсовете до основания коллегии защитников. В 22–23 г. служил в Упродмосгубе[130] инструктором по прод. Остальные годы занимался консультацией для молодых защитников.

Со времени окончания курса в Демидовском Юридическом Лицее в 1894 г. я зачислился пом. прис. поверенного и по окончании стажа сделался Прис. Пов. и состоял в Московской адвокатуре до Октябрьской Революции. После революции я вместе с другими товарищами консультировал в консультации при Москов. Рев. Трибунале, затем с конца 20 или начала 21 года состоял сверхштатным консультантом при Хамовн. Райсовете. Служил в Упродмосгубе инструктором по продовольствию войск Москов. гарнизона, вел занятия с младшими инструкторами по статистике и учету. Вышел в отставку, кажется, по расформированию учреждения, точно не помню. Со введением положения об адвокатуре я в число правозаступников не зачислился, так как болезненное состояние и возраст не позволяли заниматься регулярно. Я страдаю склерозом, туберкулезом и миокардитом. Не состоя в числе защитников, я стал консультировать адвокатов по их делам, главным образом по составлению кассационных жалоб и разрешению принципиальных вопросов права в надзорных инстанциях.

Так, я занимался с советскими членами коллегии защитников до введения положения о коллективах защитников, после чего все их дела перешли к коллективам, и заниматься юридическими консультациями оказалось невозможным за неимением дел, которые бы вели защитники по поручению своих клиентов.

<…>

В коллегии защитников я не состоял и никакого отношения к ее деятельности не имел. О существовании в коллегии двух групп, революционной и обществ., мне известно, но лично я никакого участия в работе этих групп не принимал и ни с кем из членов этих двух групп деловой связи не имел. Сущность этих двух групп мне даже неизвестна.

Частной клиентуры у меня никогда не было.

Показания записаны с моих слов, протокол мною прочитан, в чем и расписываюсь.

Полетика [подпись]

л. д. 242

Постановление о привлечении в качестве обвиняемого

13 ноября 1930 г.

…Опер. уп. 2 отд. 0 отд. ГПУ Зусков… нашел, что гр. ПОЛЕТИКА Михаил Петрович в достаточной степени изобличается в участии в контрреволюционной группировке, деятельность которой была направлена на свержение советской власти и создание народно-демократической республики.

л. д. 243—244

Дополнительные показания арестов. Полетика М.П.

от 22.11.30 г.

По нездоровью своему, в члены Коллегии Защитников в момент ее организации я не вошел. Следовательно, все это время нахожусь вне интересов бытия и работы этой Коллегии.

Названную мне группу лиц – присяжных поверенных – я знаю по прошлой практике, но по причине, изложенной мной в начале этого протокола, общего у меня с ними ничего не было.

Проживал я на средства, которые зарабатывал консультациями членам Коллегии защитников, по порученным им делам. Постоянно я работал с ЧКЗ – Михайловым, но обращались и другие в течение этих десяти лет: Левашев, Кропоткин[131], Липскеров[132], Симсон[133], Ходасевич[134] и др.

Состав Президиума мне совершенно неизвестен, так же как и его деятельность. Быв. общественная группа, по моему мнению, слилась с группой политической, или, как она называлась – революционной. Первыми туда вошли мои товарищи Ходасевич и Пинес. Впоследствии никакой идеологической разницы между этими двумя группами по моим наблюдениям не замечалось, так как общественная группа и раньше, до образования Рев. группы, несла те же обязанности и функции, как и прежде.

Слышал, что на общих собраниях ЧКЗ проводились в Президиум кандидаты рев. группы, и прежние члены Филатьев и Коренев были забаллотированы. Было ли это согласно с их желанием, сказать не могу, так как с ними не встречался.

Мои критические высказывания относились к умалению прав защиты на суде, недопущению