Нам обоим понравилась идея годовщины в Хэллоуин, потому что отношения в принципе немного пугают.

– Как мне к тебе обращаться? Дом? – спрашиваю я.

Его лицо мрачнеет.

– Нет. Ни в коем случае.

– Кента ты не поправляешь.

– Но он мне платит, а ты – нет.

Справедливо.

Я отодвигаю корочку от пиццы на край тарелки, вновь беру ручку и пару раз постукиваю ей по блокноту.

– Это не связано с отношениями напрямую, но как ты думаешь, стоит ли мне записаться на уроки вокала?

Рот Доминика кривится набок.

– У тебя нормальный голос. Может быть, немного выше, чем у других, но это твой голос. Не нужно его менять.

Тут он, конечно, неправ. Абсолютно все дают мне понять, насколько противный у меня голос. Он тоже скоро это поймет – уверена, утонченные слушатели завалят его имейлами.

– Меня больше беспокоит то, что нам придется лгать, – продолжает он. – Мы не выкладывали в сеть ни одной совместной фотографии.

– Это не так уж необычно, – говорю я, – особенно учитывая то, что мы ничего не рассказывали своим коллегам. Ты кому-нибудь рассказывал о том, чем мы занимаемся?

Он качает головой.

– Нет, никому. Я не то чтобы не доверяю родителям, просто они иногда могут сболтнуть своим друзьям лишнего. А ты?

– Только лучшей подруге, но ей я полностью доверяю. Мы знаем друг друга с детского сада. – Не уверена, что смогу объяснить, почему мне легче было рассказать это Амине, чем маме.

Я возвращаюсь к заметкам. Уже почти девять. Сегодня вечером я успела прогуляться до дома и покормить Стива, а потом бегом вернуться на станцию, но это не значит, что я не хочу покончить со всем этим как можно скорее.

– Итак. Продолжаем. Причина, по которой мы расстались… Она должна быть не слишком серьезной, иначе бы мы не остались друзьями и тем более коллегами. Я не хочу, чтобы она бросила на кого-то из нас тень.

– Хм, – говорит он, – а я уже было подумал, что ты сделаешь из меня злодея.

– Я полна сюрпризов, – говорю я. – Давай вспомним, почему мы расстались со своими последними партнерами. Я ни с кем не встречалась с начала прошлого года.

– Что случилось?

– Я… верила в наши отношения больше, чем он, – отвечаю я, чтобы не позориться. – А вы почему расстались?

– Следующий вопрос.

– Ну давай же. Ты знаешь, что я видела ее у тебя на «Фейсбуке». Она встречалась с тобой до меня. Должна же я хоть что-нибудь о ней знать.

Я пытаюсь представить их вместе: Доминика и рыженькую Миа Дабровски. Должно быть, она правда разбила ему сердце, если он до сих пор не может об этом говорить.

Он выхватывает ключи из ящика стола.

– Для этого мне понадобится алкоголь. Есть пожелания?

* * *

Доминик Юн и я напились на работе и играем в мяч.

Он пятится к ряду окон, выходящих на потемневшую сиэтлскую улицу, смеется, когда врезается в чей-то стол, а затем, восстановив равновесие, бросает мне мяч. На наших столах – по паре пустых пивных бутылок. Не знаю, куда подевалась моя резинка для волос – наверное, она где-нибудь на другом конце ньюсрума (я попыталась выстрелить ею в него, но немного переборщила). Вторая пуговица его рубашки давно капитулировала, а волосы растрепаны. Обута лишь одна нога, а на другой – носок в горошек. Никогда бы не подумала, что увижу эту версию Доминика, но она мне весьма симпатична.

Алкоголь – определенно хорошая идея.

– Что нам по-настоящему нужно, – говорю я, вертя мячик в руках, – так это коронная фраза.

– Коронная фраза? Типа… ШАЗАМ? – говорит он голосом ведущего утреннего ток-шоу.

Я фыркаю; пиво поднимается в горле и слегка жжет.

– Нет-нет-нет. Не коронная фраза, а как там его… Вступление. Типа… – Я изображаю белого ведущего из 1950-х. – «Добрый день, меня зовут Шай, а это Доминик, и мы правда, правда встречались». Только что-то более запоминающееся.

– Не знаю, мне нравится «шазам».

Я со всей силы запускаю в него мячиком, а он каким-то чудом его ловит. Уже давно босая, я залезаю в кресло с ногами. Под юбкой у меня колготки – надеюсь, я не слишком непристойно выгляжу, усевшись таким образом.

У него на лице появилась щетина – вечерняя дымка, – и я вдруг понимаю, что хотела бы узнать, каково это – погладить ее рукой. Шершавая ли она как наждак? Обычно он так гладко выбрит. Не могу выбрать, каким он мне нравится больше. Разумеется, мысленные споры о том, какой Доминик привлекательнее – с щетиной или без нее, – вызывают определенные опасения, но нет ничего дурного в том, чтобы признать, что он эстетически приятный экземпляр.

Я легко могу разыграть псевдоотношения – и даже псевдоразрыв – со своим привлекательным коллегой. Я профессионалка.

Он подходит обратно к столу и шлепается на кресло.

– Жаль, что со «Звуками Пьюджет» так получилось, – говорит он, вытягивая длинные ноги, пока они не касаются основания моего кресла. Он слегка толкает его, крутанув на пару сантиметров. – Последний эфир был что надо.

– Спасибо. Было тяжело… прощаться.

– Понимаю. Это ведь единственная передача, на которой ты работала, – говорит он, и я киваю. – Слушай, я знаю, почему не нравлюсь тебе.

– Что? Ты вовсе мне не… не нравишься, – говорю я, споткнувшись о двойное отрицание.

– Шай, Шай, Шай, – говорит он, размазывая мое имя. – Перестань. В магистратуре я посещал факультатив по невербальной коммуникации, но даже без этих знаний меня сложно одурачить. Тебя ведь бесит, что ты больше не молодая всезнайка, да?

– В смысле?

– Стажерка взобралась вверх по карьерной лестнице быстрее кого-либо за всю историю станции. Ты была суперстар, а теперь…

– Просто стара?

Его глаза расширяются, а ноги с тяжестью опускаются на пол.

– Нет! Блин, я вовсе не это имел в виду.

– Между нами разница всего в пять лет. Фактически ты тоже миллениал. Только очень молодой.

– Знаю, знаю. Я пытаюсь найти нужные слова. Тяжело, когда хочешь, но больше не можешь удивить людей.

– А ты-то что в этом понимаешь? – Вопреки отношениям, изобретенным сегодня вечером, мне приходится напомнить себе, что на самом деле он ничего обо мне не знает, пускай даже этот разговор и намекает на обратное.

– Я младший из пяти детей, – говорит он. – Все, что делал я, уже сделал кто-то из моих братьев или сестер – и зачастую гораздо лучше меня.

И хотя он все еще скрывает, почему они с Миа Дабровски расстались, это самое человечное, что он сказал за сегодняшний вечер. Почти сразу после того, как мы начали пить, он сказал мне, что причина разрыва была в расстоянии. Он уезжал из Иллинойса, а она хотела остаться. Но я не могу избавиться от ощущения, что это далеко не вся правда.