— Тегеран-контроль, здравствуйте. ТиКей 872, проходим OIIX, эшелон 340, — прозвучало в автобусе, с ретрансляцией на беспилотник.

— ТиКей 872. Тегеран -контроль. Сквок 3120, — ответили с «вышки».

— Сквок 3120. ТиКей 872.

— ТиКей 872, почему изменили маршрут?

— Обходили болтанку. Высокая турбулентность на курсе.

Операторы БПЛА сжали кулаки на удачу.

«Поверит? Не поверит?..»

— ТиКей 872, сохраняйте эшелон 340, контроль вторичный.

— ТиКей 872, сохраняем эшелон 340, контроль вторичный.

Первый из операторов беззвучно выдохнул и вытер со лба пот.

Второй показал ему большой палец.

Дело практически сделано.

Осталось лишь довести машину до цели…

Сирия. Авиабаза Хмеймим 8.06.2018 г. 03:10

Свежести в ночном воздухе не ощущалось. Всего в километре от командного пункта пылал склад ГСМ. Пусть даже на девять десятых пустой, но и оставшегося в цистернах топлива вполне хватало на то, чтобы аварийно-пожарные службы сбивались с ног, пытаясь локализовать очаг возгорания и не дать огню перекинуться на другие объекты. Столб дыма был хорошо виден даже на фоне черного неба. Подсвеченный снизу сполохами яркого пламени он казался зловещим знаком, обещающим скорую гибель всем, кто находился поблизости.

Генерал Журавлев в приметы не верил. Погибнуть в пожаре можно когда угодно и где угодно, а здесь и сейчас надо просто выполнять боевую задачу.

— Что с ВПП?

— ПАГи уже доставлены. Обещают управиться за двадцать минут.

— Добро, — кивнул командующий Группировкой.

Сильно хотелось курить, но от желания сделать хотя бы пару затяжек пришлось отказаться. Некогда. Да и бессмысленно. Воздух и так пропах гарью, а падающий с небес пепел легко заменил бы целый контейнер самого разнообразного курева. Вот этот, скажем, от «древнего» и почти легендарного «Беломора», этот от каких-нибудь слабеньких «дамских», а в том явно чувствуется дорогой кубинский табак — привет от недавно умершего Фиделя…

«Нет, за двадцать минут не успеют, — мысленно поморщился генерал. — Рассчитывать надо на полчаса».

Информации о новых пусках не поступало, поэтому времени на подготовку к следующему удару пока хватало. Не менее часа. Именно столько лететь «Томагавкам» из Красного моря и Персидского залива. В том, что и на этом этапе авиацию штатники не задействуют, командующий был уверен. Процентов эдак на девяносто. И эту уверенность следовало отработать по-полной.

Восстановить взлётно-посадочную полосу и отправить в места рассредоточения — на запасные аэродромы и специально подготовленные участки шоссе — ещё остающуюся на базе авиатехнику, а на ее место установить имитаторы.

Хмеймим должен стать настоящей приманкой для янкесов.

Хотя, будь на то воля командующего, он бы не ждал «неизвестно чего», крепя оборону, а сразу, после первого же налёта, шарахнул бы всеми имеющимися силами по носителям «Томагавков».

Семь погибших, два в Тартусе, пять в Хмеймиме, плюс шестнадцать раненых, четверо из них тяжело — разве этого мало, чтобы ударить в ответ? А сколько ещё пострадает во время второго налёта и позже, когда коалиция поднимет свою армаду с окружающих Сирию авиабаз и бои развернутся прямо над головой?

Журавлёв уже знал, как погибли те, кто погибли.

Двое матросов с ракетного катера «Бриз». Они тушили пожар на палубе, когда рядом в причал ударила ещё одна прорвавшаяся сквозь ПВО ракета.

Другой «Томагавк» прямым попаданием уничтожил установку «Тор-М2». Из трёх человек экипажа выжил только один. ЗРК успел отстрелять пять ракет из шестнадцати, но при попытке сменить позицию, внезапно заглох. Двадцать секунд, истраченные на повторный пуск двигателя, оказались поистине роковыми.

Ещё трое погибли на лётном поле. Авиатехники, обслуживающие АН-26, попали под близкий разрыв кассетной боевой части. Часть осколков приняли на себя защитные стенки. В соседних «отсеках», где готовили к взлёту другие машины, трудилось еще полтора десятка специалистов БАО, и если бы не ряды заполненных гравием габионов, жертв было бы больше.

Конечно, войны без потерь не бывает.

Генерал-полковник это хорошо понимал, как понимал и то, почему нет приказа ответить.

Причина — политика. Большая политика. Стратегические соображения всегда выше тактических и оперативных. Удар надо наносить тогда, когда эффект от него максимален. Причем, не только в плане людских и материальных потерь, но и в плане моральном. Врага требуется победить «не по очкам, а нокаутом». Весь мир должен увидеть, на что способна Россия и не способна Америка…

Оманский залив. 8.06.2018 г. 03:11

Контр-адмирал Чарльз Уильямс хмуро взирал на творящуюся вокруг суету и даже не пытался скрывать охватившую его меланхолию.

Может быть, зря он пошёл в моряки, а не стал танкистом, как дед и отец? Кто знает, как бы тогда сложилась его судьба? Возможно, он никогда не достиг бы тех званий и должностей, какие ему покорились на флоте, но, с другой стороны…

Да, с другой стороны, он военный. Потомственный. Поэтому будет служить там, куда его направили Президент и Страна. Пусть он даже не ждет ничего хорошего от нынешней сляпанной впопыхах боевой операции. Будь на то его воля, он бы, наверное, сто раз подумал, прежде чем отдавать приказ на удары по русским. Однако приказ есть приказ. Хочешь не хочешь, его требуется выполнять.

Единственный плюс — от прямого участия в ударах 5-ю авианосную группу освободили. Слишком далеко она от театра военных действий. Полторы тысячи миль — на такое расстояние приписанные к «Рональду Рейгану» самолеты просто не долетят. Ну, разве что с дозаправками и, вероятно, в один конец…

— Сэр! Директива получена, — прозвучал рапорт начальника походного штаба.

Контр-адмирал мельком глянул на монитор и бегущие по нему буквы и цифры.

Что ж, всё, как и предполагалось. Две эскадрильи F/A-18E и два «Гроулера» у них забирают.

Уильямс устало вздохнул.

Наверное, это и к лучшему. Учитывая состояние авианосца и нарезанные группе задачи, им хватит и оставшегося парка машин.

— Кого отдадим? — ознакомившись с директивой, поинтересовался начштаба.

— «Демпферов» и «Алмазные спины», кого же ещё, — пожал плечами контр-адмирал. — Опыт у них есть, а 115-я и 27-я нам и самим пригодятся.

— Ясно, сэр. В Эль-Удейд отправляем 102-ю и 195-ю…

Командующий прикрыл глаза, давая понять, что согласен. Настроение начало, пусть медленно, но улучшаться. Он с ужасом вспоминал полугодовой давности учения в Жёлтом море, когда от него потребовали — ни много ни мало — организовать запуск с авианосца сразу трех эскадрилий в полном соответствии с действующими нормативами. Та лётная операция стоила ему, как минимум, половины уже появившихся в шевелюре седых волос. Понаблюдать за шоу, как выяснилось, прибыла целая делегация «шишек» — конгрессменов, сенаторов, медиамагнатов и финансистов.

Только чудом «представление» обошлось без эксцессов.

Внешне всё выглядело красиво.

F/A-18E, разгоняемые катапультами, отрывались от палубного стола и уходили в небесную высь. Их место на палубе занимало следующее звено, вокруг выкаченных на старт «Суперхорнетов» деловито суетились техники, а самолетоподъемники уже «выталкивали» из ангаров новые боевые машины.

Высокопоставленные гости, толпящиеся на мостике идущего параллельным курсом эсминца, были довольны. Демонстрация военной и технологической мощи Америки им явно нравилась.

Однако все эти политики-бизнесмены даже не подозревали о том, что их нагло обманывают.

Самолеты взлетали без вооружения. Вообще. Мало того, контр-адмирал приказал убрать с ангарной, полетной и галерейной палуб любые боеприпасы, всё, что может случайно выстрелить или взорваться.

За шестьдесят восемь минут с авианосца поднялись тридцать шесть машин. Гости это, безусловно, заметили и оценили. А вот на то, что обратно вернулись только двенадцать, не обратили внимания. Чтобы не создавать на палубе сутолоку, командующий решил отправить шесть звеньев из выпущенных девяти на аэродром Йокосуки, туда, где, собственно, и базировалось авиакрыло группировки.

Не заметили зрители и того, что при посадке пятого «Суперхорнета» порвались сразу два троса аэрофинишера, а у истребителя повредило переднюю стойку шасси. Только чудом никто из находящихся на палубе не пострадал. В процессе