– Тогда мы доберемся до Лондона в два счета. Может, даже успеем на постановку «Маленьких Женщин» в Вест-Энде, – рассмеялась она.

– Мы поплывем на этом огромном морском судне вниз по Темзе! – Он лихо отсалютовал океану. – Слушаюсь, капитан Марч! Курс на Париж! Кораблекрушение ждет вас, миледи Писательница!

Джо прыснула со смеху.

– Ты такой мальчишка, Тедди!

– А ты что, забыла? – Он снова втянул в себя соленый, наполненный парами портовый воздух. – Разве не похож? – спросил он, поворачиваясь к ней лицом, чтобы она получше его разглядела. – А?

С минуту она смотрела на знакомые черты лица, а затем, вздохнув, произнесла:

– Кто знает.

– Прошу прощения? – оскорбленным тоном проговорил он.

Джо ущипнула его за щеку рукой в промокшей лайковой перчатке.

– Если хочешь знать правду, дорогой мой мальчик, то иногда я вообще забываю, что у тебя есть лицо.

– Ничего себе!

– Иногда ты похож на… – она задумалась.

– На что? – Их взгляды встретились.

Она пожала плечами.

– Не знаю… на меня, наверное?

– На тебя? – Он приподнял бровь. – Вот это новости.

– Нет. Это совсем не ново. Просто я не говорю тебе и половины того, о чем думаю.

– Даже половины?

– Даже малой доли.

– Тогда это несправедливо, потому что ты знаешь все мои потаенные мысли.

Джо улыбнулась.

– Ну хорошо. Мне кажется, ты похож… – Трудно было подобрать слова, которые смогли бы отобразить правду, даже если эта правда касалась ее лучшего друга. – Не знаю, на меня, ну то есть не совсем на меня. Скорее на… часть меня?

– Вроде твоей ноги? Или руки? Я должен знать, как сильно обидеться.

– Нет, Тедди. Вроде души… или… солнечного света? Солнечных лучей? Самого солнца?

Это прозвучало глупо. Больше всего Джо ненавидела те ситуации, когда она не могла сказать правду. Особенно тем, кто был ей наиболее дорог. Особенно Лори.

«Но правду говорить нелегко, к тому же, если сам ее не знаешь».

– На огненный светящийся шар? Ты что, слепая гусыня? На что еще я похож? Или лучше… – Лори переплел ее пальцы со своими, и у нее екнуло сердце. Он притянул девушку к себе, пока они не оказались лицом к лицу, словно безмятежный остров в бурлящей толпе. – На что, по-твоему, это похоже, Джо?

Вот оно. Электричество, что пробегало между ними всякий раз, когда она позволяла этому случиться. Всякий раз, когда он заходил в комнату или появлялся в окне напротив. Она ощущала это в себе. Этот огонь, эту жизнь, это безымянное нечто. Невыразимое чувство Тедди. Всякий раз, когда она смотрела на него или случайно встречалась с ним взглядом, – это было как дрожание свечи, как капля раскаленного воска на холодных пальцах. Она не знала, приятно это или больно, знала только, что оно есть…

«Ты прекрасно знаешь, что это».

«Зачем ты обманываешь себя? И его?»

«Как долго еще продлится это странное перемирие с правдой?»

– На что это похоже? – Слова слетели с ее губ прежде, чем она смогла это осознать. Джо отступила на шаг назад, смущенно улыбаясь. – На счастье. На лето. Детство. Лучшего друга… – Она запнулась, отстраняясь от него под их общим зонтом и уставившись на свои грязные туфли.

«Дуреха, так ты все испортишь. С этим нужно бороться. Или бежать!»

– Джо, – начал Лори по другую сторону зонта. Его голос был тихим.

Она едва могла сделать вдох. «Что со мной происходит?»

– Глупости все это, – наконец вымолвила Джо, дрожа и судорожно вцепившись в ручку зонтика. Перед глазами все плыло, будто гроза обволакивала ее со всех сторон.

– Не проясняется, Тедди. Погода. Наверное, нам лучше вернуться в пансион. Сменить промокшую одежду.

Лори лучезарно улыбнулся.

– Джо, я должен тебе кое-что сказать. У меня тут еще один сюрприз.

– Думаю, с меня хватит сюрпризов. Может быть, не сегодня. – Она отвернулась и окинула взглядом широкую улицу. – Смотри, это же и есть то кафе? Подумать только, мы его искали, а оно было совсем рядом.

– Джо, послушай…

Она, не отрываясь, смотрела на двери маленького ресторанчика.

– И нам нельзя задерживаться. У нас же билеты в театр, помнишь? На оперу? Разве мало сюрпризов?

– Да, Верди, итальянский маэстро. – Его голос напрягся, как случалось всегда, когда он упоминал об операх, партии из которых исполняла его мать. – «Травиата», история падшей женщины. Итальянцы гордятся своими познаниями в этой области, если память мне не изменяет.

Момент был упущен – как всегда. В его голосе слышалась обида, и он помрачнел.

– Итальянцы итальянцами, а главный сюрприз ждет тебя завтра.

– Еще более удивительный, чем Мег и Брук? – Она ткнула его под ребра. – Пойдем, наедимся пирожных, напьемся до отвала чаю, и ты мне о нем расскажешь, Тедди. Пожалуйста. Сам знаешь, как тебе нравится портить сюрпризы. – Джо чувствовала, что упрашивает его, и не понимала зачем. Ей хотелось подобрать свои юбки и пуститься бежать.

Но было уже поздно. Зонт выскальзывал из ее пальцев. Лори забрал его у нее. И вместе с зонтом забрал волю и смелость.

«Не надо».

Зонт был у него со всеми своими сорока центами.

Собирался дождь. Ни ей, ни кому бы ни было другому не под силу его остановить. Такова суть дождя.

– Не бойся, – проговорил он.

– Я не боюсь, – отозвалась она. Затем повернулась и побежала.

10. Шелк цвета лунного сияния

Стол ломился от всевозможных сладких и соленых деликатесов, подаваемых к чаю в изысканном ресторане. Джо доедала третий по счету сэндвич с огурцом к тому моменту, как вошел Лори. Он опустился на стул напротив, бросив у ног намокший зонт, и встряхнул копной своих еще более промокших волос.

– Я никогда не пойму тебя, Джозефина Марч.

Джо протянула ему чашку «Эрл Грея». Она сумела взять себя в руки: где-то между вторым и третьим сэндвичем.

– Знаю, дружище. Сказать по правде, я и сама себя не понимаю.

– Но я не перестану пытаться, – проговорил Лори с грустной улыбкой.

– Надеюсь, когда-нибудь перестанешь. И я не обижусь на тебя за это.

Он вздохнул и вытащил из кармана жилета четыре бумажных прямоугольника, кладя их на мраморную столешницу и пододвигая к ней.

– Вот он, твой главный сюрприз.

Теплая волна облегчения растеклась по телу Джо, когда сменилась тема.

– Билеты? Еще одна опера?

Любовь Тедди к музыке была непритворной, и она не удивилась бы, если бы он водил ее по концертам каждый вечер, проведенный в городе. Музыкальная культура Конкорда оставляла желать лучшего, учитывая к тому же то, что детство молодого Лоренса