Конечно, я ничего не рассказал тёте Светлане о последних событиях. Она была рада моему, ну, да, «красному» диплому. Хорошо же учился, поэтому и решили оставить в Ленинграде. Мы сообща решили, что идти на завод мне пока рановато. Чего я там видел, честно говоря, за жалкие сто двадцать рублей? Но отработать три года всё равно требовалось.

А жизнь продолжалась. Кончился жаркий июнь, начался не менее горячий июль. Как и в конце июня, температура днём часто превышала тридцать градусов, и по ночам не хотела отпускаться ниже двадцати. Моя память выдала, что это лето будет засушливым, и во многих местах будут гореть леса и торфяники. Но, конечно, я не мог кричать об этом на каждом углу.

У меня появилось много свободного времени. Я усиленно налёг и на общую физкультуру, так и специальные занятия. Жара мне не мешала. Занимался и дома, но не при тёте, так и в парке, и больше по утрам и вечерам. Мне не хотелось, чтобы мои специальные знания стали раньше времени достоянием чужих. Тогда ничего хорошего меня не ждало. Но, вроде, пока мне удавалось неплохо скрывать свои занятия. Моё тело стало ещё больше наливаться силой. И, конечно, я смог на хорошем уровне освоить часть умений Николая. Теперь можно было не сильно опасаться, что какие-нибудь подонки зажмут меня в тёмном углу и спокойно изобьют. Наверняка я смогу дать им и достойную сдачу.

С тётей Светланой мы жили душа в душу. За последующие две недели мы с ней записали ещё четыре мелодии и две песни, конечно, на русском языке. Хотя, очень хорошие эти «Там за туманами» и «Позови меня тихо по имени». Можно и сказать, что патриотические, и вполне в советском духе. Тётя была от них в восторге. И мелодии были подобраны шедевр к шедевру, больше, конечно, иностранных авторов. Там беспокоиться приходилось только за «Эммануэль» или уже «Музыку любви». Мне припомнилось, что скоро должен выйти эротический фильм с таким названием и этой песней. Но у нас была записана уже намного поздняя инструментальная версия, так и, кажется, сама песня ещё не была написана. Мне было просто жаль отдать этот миленький шедевр французам. Перебьются! Если надо, слова к ней можно записать и позже.

И вот большую часть как бы сочинённой мной, хотя, уже как бы и совместно — одиннадцать мелодий и четыре песни, мы решили отдать на регистрацию. Правда, у «К Инге» и «Принцессы» авторство я присвоил только себе. Всё-таки они посвящены Инге, исполнены ещё ранее при ней, и автором я назвал ей только себя. Ещё и у «I Miss You» или «Мелодию слёз», исполненную в ресторане «Кавказский», записал на себя. Тоже прощался с Ингой, и как бы лишь моя работа. Свидетелей тоже полно было. Но и Светлане Никитичне досталась, вместе со мной, целая дюжина прелестных иностранных и наших русских композиций. Там за один «Одинокий пастух» Джеймса Ласта поздней версии можно было повеситься! Или за «Ламбаду» группы «Kaoma»! Интересным мне показалось отдать на регистрацию и «Крепость Баязет» из художественного фильма про оборону этой крепости. Тоже ведь хорошая музыка и, главное, серьёзная.

Но, оказалось, что в Советском Союзе, к сожалению, ещё не существовало единого Всесоюзного агентства по авторским правам. А в Всесоюзном управлении по охране авторских прав при Союзе писателей курировали прозу и поэзию. И тогда мы с тётей, хотя, сначала побывав у нотариуса, отнесли выбранные четырнадцать мелодий и четыре песни прямо в Союз композиторов Ленинграда, что на Большой Морской улице, ну, да, в сорок пятом доме. И именно для этого я коротко постригся. Чтобы человеком выглядеть, а не пугалом. Могут ведь и не понять…

И их у нас, хоть и удивились, но приняли. Мы знали, что главой Союза являлся знаменитый композитор Андрей Павлович Петров, но он, конечно, вряд ли бы снизошёл до странных начинающих авторов, да ещё без композиторского образования. Но попытка не пытка, да меня не так просто разоблачить. Не знаю — мне, раз Вячеславу с Николаем тоже, советские композиторы по лицам не были известны, нас принял один представительный мужчина. Он косо посмотрел и на меня, и на Светлану Никитичну, стал как-то брезгливо перелистывать поданные нотные тетради, но, несмотря на всё увеличивающееся удивление, ещё и откровенную зависть, постарался сохранить невозмутимость. Чуть позже маститый музыкальный деятель нежданно попросил нас сыграть на пианино несколько наших мелодий. Я спокойно сыграл «К Инге» и «Мелодию слёз», а тётя — «Хрустальную грусть» и «Песнь Аделины». Вроде, неплохо получилось… Мы с ней дома постоянно упражнялись в свободное время, и поэтому и у меня уровень игры сильно вырос. А ещё я старательно изучал музыкальную литературу. В общем, ни дня покоя, ни свободного времени.

Похоже, мы вполне справились и смогли убедить уважаемого товарища, и наши работы приняли, зарегистрировали, что приняли на рассмотрение, выдали справку об этом и отправили восвояси. Оставалось только ждать. Но решат, скорее, ещё не скоро. И, думаю, что скоро здешние композиторы из чёрной зависти всю западную музыку прошерстят в поисках плагиата, но вряд ли что найдут. Было, конечно, опасно представить сразу же так много музыки, но я решил не мучиться постоянными хождениями к проклятым бюрократам, пусть и советским. Не примут, так хрен с ними. Думаю, что смогу найти иные способы довести выбранную музыку до людей.

Так что, скоро мы с тётей будем думать о наших последующих шагах. Вот «Je T’Aime» и «Cheri, cheri, lady» было опасно представлять на регистрацию, поэтому я и не подумал выпускать их в свет. Пока…

Но и Светлана Никитична как бы посодействовала успешному продвижению нашей музыки. Оказалось, что Ипполит Валерьянович смог организовать запись Эстрадным оркестром радио «К Инге», «Вальса дождя» и «Хрустальной грусти» и пустить эти мелодии в эфир на Ленинградском радио. Да, чего не сделаешь ради любимой женщины! Конечно, ему не просто было, но, оказалось, что маэстро находился с главным дирижёром оркестра Владимирцовым в очень хороших отношениях! Да и сам дирижёр ухватился за прекрасные мелодии. Вот «Принцессу», уже и записанную, в исполнении даже знаменитого Эдуарда Хиля, ещё и попросившего песню себе, пока придержали. Начальство посчитало текст не совсем приемлемым, ага, старорежимным. Но «Принцесса» там всем явно понравилась. Хотя, и так сойдёт. Считай, для нас уже большой успех!

Мужчина заявился к нам с цветами, и мы втроём, под богатый стол и бутылку «Советского шампанского», устроили торжественное прослушивание радиопередачи, хотя, уже очередной. Жаль, что мы с тётей в качестве авторов не были названы. Тем не менее, маэстро мог гордиться собой! Мелодии были записаны замечательно, сильно близко к оригиналу! Я от души порадовался и за себя, и тётю. Родная же кровь, и много мне помогла! Светлана Никитична, хоть немного и смущалась, тоже выглядела сильно довольной. Ведь тоже, хоть и на старости лет, прослыла композитором! Да, жизнь у нас постепенно налаживалась! Ничего, мы всем покажем!

А Ипполит Валерьянович, всё-таки оказавшийся «страстным поклонником» тёти, точнее, ещё и её прелестей, и достойных!, сразу же после радиопередачи, прямо при мне, предложил ей руку и сердце. Хотя, любви все возрасты покорны. Я с радостью одобрил желание старших товарищей соединить свои судьбы. Чего им в одиночестве прозябать? Кстати, оказалось, что и у мужчины имелась своя квартира, и тоже двухкомнатная. И у него сын и дочь выросли, разъехались. И там он жил в одной комнате, а вторую сдавал. Не знаю, что решат двоюродные сёстры, но, надеюсь, что они меня из квартиры тёти так сразу не выгонят. Хотя, меня пока вполне могло устроить и койко-место в заводском общежитии. Всё равно так сразу и женатым квартиры не дают, так что, жену я успею подыскать.

А ещё обе газеты напечатали оба моих рассказа. И я получил очередной гонорар, пока триста с лишним рублей. Для меня очень весомо! Вот в садике я уже дежурил последние дни. Восемьдесят рублей в месяц меня так уж выручить не могли. Мои рисунки в садике всем понравились, но пока я отговорился от нового заказа. Хлопотно и не очень денежно. Я же выполнил работу за смешную цену, в разы ниже расценок других художников и шабашников. Хотя, мне просто надо было проверить себя. И у меня неплохо получилось! Заведующая садиком была сильно огорчена моим твёрдым отказом продолжить