пребывания в Заксенхаузене, и впоследствии, гитлеровцы использовали услуги Бандеры «скрытно и открыто». Правда, положение Бандеры, указывает автор, не лишено горечи. «Но тщеславный ПОЛИТИКАН Бандера, – продолжал Герен, – знал, что за горечь не платят. К тому же, эмиссары Канариса и генерала Лахузена (руководители гитлеровского Абвера – В.M.) всячески старались лить бальзам на раны своего агента «Серого» (тогдашняя кличка С. Бандеры в Абвере – В.М.). С одной стороны, нельзя было допустить, чтобы он смешивал позицию подручных Гиммлера со своей позицией, а с другой – такая инсценировка давала возможность ОУН-бандеровцам окончательно одержать победу над ОУН-мельниковцами. И действительно, когда Мельник скомпрометирует себя открытым сотрудничеством с нацистскими службами, Бандера станет героем, запертым в тюрьме за свою преданность священной делу «самостийной Украины». И даже если нужно будет несколько вооруженных столкновений бандеровцев с немцами – это неважно, как говорится, «лес рубят – щепки летят». (Выделено мной – В.М.)

Ярослав Галан в радиокоментари от 29 июня 1943 года «Кто такой Бандера?» Заметил: «Немецкие оккупанты… осознали, что без помощи националистических провокаторов им не удастся разбить единого антинемецкого фронта всех украинцев без исключения. Вот почему гитлеровцы взяли такую штуку: Мельнику позволили и дальше открыто выслуживаться Берлину, а Бандере приказали изображать противника немцев, чтобы он мог, прикрываясь антинемецкими фразами, сдерживать украинские массы от настоящей, непримиримой борьбы с гитлеровскими захватчиками, от борьбы за свободу Украины».

Немецкий историк Норберт Мюллер писал: «Фашистские органы все больше старались получить выгоду из альянса с буржуазными националистами. Учитывая тот факт, что открытое сотрудничество с оккупантами лишь еще более дискредитирует их в глазах населения, на заключительной стадии оккупационного режима стали применяться более изощренные маневры. Так, например, украинские буржуазные националисты выставляли себя „врагами“ оккупантов и как бы для борьбы с ними создавали большие вооруженные формирования. Оккупационные органы, сначала подавлявшие стремление националистических сил к самостоятельности, теперь пропускали мимо ушей антигерманские фразы, и даже поставляли националистам оружие и боеприпасы, прекрасно зная, что они будут использованы против партизан и других сил народного сопротивления». (Выделено мной – В.М.).

Подобных суждений по этому поводу много. Однако четкого ответа на вопрос пока нет. В то же время с такими суждениями можно полностью согласиться, потому что они логичны и во многом определяют политическое содержание тех событий и процессов. Исследователям надо ещё внимательно и глубоко проанализировать ситуацию, и документально и аргументировано её изложить. Но, как бы там ни было, «мученичество» С. Бандеры в глазах националистически настроенной части населения Западной Украины в военный период еще больше возросло и сыграло в дальнейшем свою немаловажную роль.

Каким же был финал «мученичества» Бандеры и бандеровцев? 25 сентября 1944 года произошел беспрецедентный факт в практике гитлеризма – Бандера с группой своих сторонников был освобожден из концлагеря смерти Заксенхаузен. Правда, часть историографов ОУН-УПА (в том числе и биограф Бандеры Петр Мирчук) пишут о том, что Бандера был освобожден в конце декабря 1944 года. Но это не соответствует действительности. Беспрецедентным факт является потому, что все, кто попадал в лапы гестапо и службы безопасности (СД), а тем более – в концлагеря смерти, на волю уже не возвращались. Даже тогда, когда гитлеровцы убеждались, что схваченное лицо не виновно. Такова была обычная фашистская практика… Это событие, как и последующие, в биографиях Бандеры и Стецько замалчивается историографами националистического движения. До сих пор они не дают ответа на вопрос: почему Бандера и его сторонники стали так необходимы нацистам?

Что же дальше? Историограф ОУН-УПА Т. Гунчак об этом пишет так: «…Шеф главного бюро СС генерал Бергер 5 октября 1944г. беседовал со Степаном Бандерой, которого вскоре выпустили из концентрационного лагеря…». В этой «беседе» говорилось о «понимании» гитлеровцев ОУН-УПА. Однако господин Гунчак здесь же делает достаточно поспешное предостережение: «попытки немцев достичь понимания с УПА остались безуспешными…». Это заявление Т. Гунчака абсолютно не соответствует действительности. Ну, Гунчаку, как известному исследователю националистического движения, хорошо известно, что в «разговоре» генерала Бергера с Бандерой 5 октября 1944 года речь шла (и неоднократно!) не столько о «понимании» гитлеровцев ОУН-УПА, а о предложении Бандеры возглавить Украинский националистический комитет (УНК), который был тогда в процессе создания. Как известно, Бандера отказался возглавить УНК, ссылаясь на то, что не хочет быть подчиненным генералу Власову, которого гитлеровцы хотели поставть во главе объединенных комитетов представителей народов СССР. Поэтому тому же Гунчаку также хорошо известно, что в октябре 1944 года Бандера встречался не только с генералом СС Бергером, но и с самим Рехсфюрером СС Г. Гиммлером. Об этом уже много раз писали различные авторы: «Потребность вашего вынужденного пребывания под мнимым арестом, – сказал Гиммлер Бандере на «встрече», – вызванная обстоятельствами, временем и интересами дела, отпала. Начинается новый этап нашего сотрудничества, более ответственный, чем раньше. Может, до сих пор не всё складывалось так, как вам хотелось, но сейчас нам надо совместно хорошо работать, чтобы исправить ошибки прошлого…» (выделено мной – В.М.) Здесь, как видим, все понятно: и «вынужденное» пребывание Бандеры и его сообщников в концлагере – а вызвано оно «обстоятельствами, временем и интересами дела», и высокая цена за сотрудничество бандеровцев с гитлеровцами, от которой первые так упорно и настойчиво открещивались в прошлом, и так громко кичатся (отдельные, конечно) сегодня.

Теперь уже достоверно известно, что Бандера и его сообщники в очередной раз дали своё согласие на активное сотрудничество с нацистами. Этим же объясняется и то, почему у всех ОУНовцев, которые «вынужденно» находились в концлагерях, «не потеряно было ни одной волосинки на чупрынке» (за исключением О. Ольжича, который погиб в том же Заксенхаузене от неизвестных причин). Ведь иначе как тогда объяснить и то, что во время, когда умирал гитлеровский рейх, все интернированные ОУНовцы не только остались нетронутыми, но и оказались в совершенно защищенных уголках Западной Европы?

Интересные свидетельства по этому поводу дал бывший абверовец, капитан вермахта Зигфрид Мюллер, попавший в плен к Красной Армии в мае 1945 года в городке Колин под Прагой. В конце 1944 года он служил заместителем руководителя абверкоманды-202 Южной группы гитлеровских армий и одновременно был связным между центром Абвера и южным штабом УПА (УПА-ЗАПАД).

З. Мюллер: «На работу в абверкоманду-202 я прибыл 1 декабря 1944 года и приступил к исполнению своих служебных обязанностей… Во время встречи с капитаном „Кирни“ (командир абверкоманды-202, настоящая фамилия Витлец – В. М.) последний рассказал мне, что в октябре 1944 года. он встретился со связным южного штаба УПА, вместе с которым на участке абверкоманды-206 перешел линию фронта и вел переговоры с южным штабом УПА. Как мне говорил капитан „Кирни“, южный штаб УПА располагался в лесах гористой местности вблизи города Львова. Персональный состав штаба УПА он мне не называл, однако содержание переговоров передал подробно…».

А дальше З. Мюллер поведал следующее: «Командование повстанческими отрядами УПА дало капитану «Кирни» своё принципиальное согласие на совместное с немецкой разведкой проведение подрывной работы в тылу Красной Армии, но со своей стороны поставило следующие условия: – Немецкая армия обеспечивает повстанческие отряды украинских националистов обмундированием, вооружением, средствами связи, медикаментами и деньгами; – …Немецкие разведорганы должны создать на оккупированной немцами территории диверсионные школы для украинских националистов, и проводить обучение националистов, выделенных УПА, радиосвязи и военной подготовке; – Диверсионные группы украинских националистов будут подчинены абверкоманде-202 в оперативном отношении, а в остальном будут принадлежать и остаются в ведении штаба УПА…

Имея соответствующие полномочия генштаба немецкой армии, «Кирни» принял условия украинских националистов, и со своей стороны поставил перед УПА условия немецкого командования. Они сводились к следующему: южный штаб УПА предоставляет в распоряжение абверкоманды-202 такое количество диверсантов, которое считает необходимым командование абверкоманды-202. Право комплектования диверсионных групп из этих лиц абверкоманда оставляет за собой, а так же определяет место и объекты для диверсии. Кроме того, штаб УПА должен подавать абверкоманде-202 все имеющиеся у них разведданные о Красной Армии, а также информацию об общем количестве украинских националистов в тылу Красной Армии на участке южной группы войск немецкой армии, то есть на участке от Варшавы до румынской границы.

Южный штаб УПА согласился с этими условиями, и было принято решение об обмене