Мико

Пять дней я наблюдаю за тем, как Гриффины переворачивают город вверх дном в поисках Нессы. Мои люди докладывают мне, как ирландцы угрожают, подкупают и расследуют, не находя ни единой зацепки.

Лишь пятеро знают, где спрятана девушка: Йонас, Анджей, Марцель, Клара и я. Из нескольких десятков моих солдат только самые приближенные посвящены в мой план. И каждый предупрежден, что стоит шепнуть о нем хоть словечко, намекнуть другу или любовнице, пуля в голову не заставит себя ждать.

Я в восторге от того, что Галло тоже бросили все силы на поиски Нессы. Данте, Неро и Себастиан рыщут по городу, но активнее всех — Аида Галло. Так трогательно наблюдать, как две семьи, которые еще несколько месяцев назад были кровными врагами, объединились в отчаянной попытке найти самого младшего своего члена.

Вернее, это было бы трогательно, если бы разрушение их союза не было моей основной целью.

Я упиваюсь этим. Мне так нравится, что они понятия не имеют, жива она или мертва, или даже где именно исчезла. Незнание — это пытка. Со смертью можно смириться. Но это… будет снедать их. Ввергнет их жизнь в пучину хаоса.

Тем временем Несса Гриффин сходит с ума от скуки. Я наблюдаю за ней через камеры в ее комнате. Вижу, как она меряет шагами свою комнату, расхаживая по ней, словно зверь в клетке.

Голодовка — это проблема. Девушка изначально была слишком худая, так что у нее нет запасов жира, чтобы протянуть несколько недель без еды. Я не могу допустить, чтобы мой план рухнул из-за каких-то капризов.

Так что я велю Кларе одеть Нессу к ужину. Я собираюсь соблазнить ее едой, а если это не сработает, накормить силой.

Тем более я хочу вновь встретиться с пленницей лично. Меня забавляет наблюдать за ней на экране, но это не сравнится с тем изысканным купажом из страха и ярости, который девушка источает при виде меня.

Когда Йонас приводит ее в обеденный зал, я отмечаю, что Клара немного перестаралась, выполняя свое задание. Раньше я видел Нессу только одетой для танцев или в университет, с волосами, собранными назад, и без косметики на лице. Одетая с иголочки, моя маленькая балерина выглядит охренительно.

Несколько дней без еды сделали ее еще более хрупкой. Зеленое шелковое платье плотно облегает фигуру, демонстрируя каждое движение грудной клетки, вплоть до резкого вздоха, когда Несса замечает меня.

Ее светло-коричневые волосы, неожиданно длинные и густые, волнами рассыпаются по плечам. Они отражают свет, как и шелковое платье, и ее сияющая кожа, и ее большие зеленые глаза. Каждый дюйм ее тела сияет.

И каждый дюйм ее тела кажется невероятно хрупким. Тонкость этой шеи, этих рук и пальцев пугает. Я мог бы сломать эти птичьи косточки даже не прилагая усилий. Когда девушка поворачивается, ее ключицы и лопатки выпирают из-под кожи. Единственная пышная часть ее тела — это большие, мягкие, дрожащие губы.

Мне приятно видеть, что, накрасив лицо Нессы, Клара оставила их нетронутыми. Бледно-розовыми, как пуанты. Такой чистый и невинный цвет. Интересно, ее соски под платьем такого же цвета?

Макияж также не скрывает россыпь веснушек на щеках и переносице девушки, таких милых и по-детски обаятельных, контрастирующих с неожиданно темными бровями. Эти брови оживляют ее лицо, как знаки препинания оживляют текст — они взмывают, как птичьи крылья, когда она удивлена, и жалобно сходятся, когда расстроена.

Даже разодетая в пух и прах, Несса кажется невероятно юной. Ее свежесть и молодость особенно заметны в этом старом и пыльном доме.

Эта невинность не кажется мне привлекательной. Я нахожу ее скорее раздражающей.

Как смеет эта принцесса быть такой хрупкой, словно стеклянная статуя, которая так и напрашивается, чтобы ее разбили? Она обуза для всех, кто ее окружает — слишком сложно защитить, слишком сложно уберечь.

Чем раньше я сломаю девушку, тем лучше для всех.

Так что я заставляю ее сесть. Заставляю ее есть.

Несса пытается ставить нелепые условия, и я позволяю ей это. Мне плевать, если она будет бродить по дому. Сбежать с браслетом на ноге пленница все равно не сможет. Он отслеживает каждый ее шаг, куда бы девушка ни пошла. Если она попытается сломать его, если он хоть на секунду перестанет отсчитывать ее пульс, я немедленно узнаю об этом.

Мне будет любопытно посмотреть, куда Несса пойдет и что будет делать. Наблюдать за ней в комнате становится довольно скучно.

Ободренная этой крошечной победой, юная Гриффин еще на шаг приблизится к бездне. И если она действительно начинает мне доверять, если думает, что со мной можно договориться… что ж, тем лучше.

Бесконечной жесткостью не проникнешь в чью-то голову. Нужно запудрить ей мозги, чередуя хорошее и плохое отношение, давая и отнимая. Непредсказуемость делает людей невероятно податливыми.

Так что, когда мы заканчиваем с ужином, я веду Нессу в бальную залу. Я уже несколько раз видел девушку в танце — в «Джунглях», в студии и взаперти в ее комнате на пространстве между стенкой и кроватью.

Танец преображает ее. Девочка, которая краснеет и избегает моего взгляда — не та, кто отпускает всю себя под звуки музыки.

Я словно наблюдаю за одержимостью. Стоит мне взять девушку под руки, как жесткое и хрупкое тело становится таким же легким и текучим, как материал ее платья. Музыка захлестывает Нессу, пока она не переполняется ею, вибрируя в моих руках. Зеленые глаза стекленеют, и девушка, кажется, вообще больше не замечает меня, воспринимая лишь как средство передвижения по комнате.