– Почему?

Нина погрустнела, задумалась о чем-то, покусывая губы. Посмотрела на Токаря и кисло улыбнулась.

По ее лицу Токарь решил, что правильней будет сменить тему. У всех есть свои скелеты в шкафу. И не всегда хочется извлекать их наружу. Лично у него их хватило бы на целое сельское кладбище.

– Ты играешь на пианино? – спросил он.

– Нет. На ударных.

– Ого!

– Одно время и рок-группа была, – Нина грустно усмехнулась. – Мечтали о мировой славе. Бывало, даже гастролировали. Правда, не по миру, как хотели. По стране.

– А че потом?

– Ничего. Мы распались, – Нина отвечала коротко, как бы нехотя.

– Почему?

– Повзрослели, наверное. Кто-то женился, кто-то в бизнес ушел… кого-то посадили.

– Посадили? – Токарь живо глянул на Нину. – За что?

– Это долгая история, – все так же спокойно и устало ответила она.

Но Токарь не унимался.

– Нет, правда, чего случилось-то?

Он допытывался не из праздного любопытства. Такое обстоятельство в жизни Нины было для него животрепещущим открытием. Интересным. Важным. Наконец-то вырисовывался тот мостик, который можно было перекинуть через пропасть, лежавшую между их мирами. Выходит, тюрьма их объединяла, помогала зацепиться за что-то общее.

– Ты можешь рассказать мне. Поверь, о тюрьме я знаю не понаслышке.

Теперь Токарь не опасался приоткрыть ей свое прошлое.

Нина без особого интереса посмотрела на него и промолчала.

– Если твой приятель или подруга все еще мотают срок, я мог бы…

– Нет, – холодно перебила Нина. – Он уже давно не сидит.

Токарь вновь почувствовал укол ревности: «Он».

– Значит «откинулся» уже? Ясно. Ну и за что его посадили?

– Это уже не имеет никого значения.

– Наркота? – продолжал гнуть Токарь.

– Почему наркота? – Нина начинала раздражаться. – При чем здесь наркота? С чего ты это взял вообще?

Нервозность девушки вкупе с его ревностью растравила Токаря.

– Ну а че тогда? Педофил?

– О боже! – Нина закатила глаза. – Больше ни за что не сажают, что ли?

– Ну, это самые стремные статьи.

– И почему, позволь узнать, он должен был сидеть именно по ним?!

– Потому что ты его не простила.

– Что? Да твою мать! Откуда ты берешь все эти выводы?!

– Ты мать мою не трогай, слышь.

– Почему ты решил…

– Я серьезно, скажешь так еще раз – и…

– Ладно, извини, извини… Так все-таки, милый, почему ты решил, что я его не простила? Мне не за что было его прощать.

– «Твою мать», – ворчал под нос Токарь. – Да за такие слова друзей режут.

– Я же попросила прощения.

Токарь молча сопел. Через некоторое время, остыв, он спросил:

– Ну и че ты тогда не с ним?

Нина пристально посмотрела на Токаря. Рот ее улыбался, но в глазах стояла скорбь. И было в этом что-то зловещее.

– Потому что это невозможно, – она провела ладонью по токаревской щеке и шутливо щелкнула того по носу. – Он умер. Его убили.

Глава 20

Я не помню, из-за чего мы поссорились. Но знаете что? Прокляните меня, если хотите, за то, что я сейчас вам скажу: когда вы только-только влюблены, ссора – это прекрасно. Потому что за ней следует примирение.

Я устала извиняться за банальности. Когда-то, еще до того, как я узнала, что все мы смертные, я тоже считала избитые истины чем-то вроде прокисшего дорогого вина: красивая бутылка с выдохшимся напитком внутри. Теперь я знаю, что все ровным образом наоборот. «Банальная» истина – это с виду неказистый сосуд, с чудесным, опьяняющим богатством и глубиной вкуса содержимым.

Та поездка на «Розу Хутор» – окруженный горами курортный поселок в шестидесяти километрах от Сочи – осталась во мне самым сладким воспоминанием в жизни.

Мы ехали преодолевать мои страхи.

За осень нам удалось скопить немного денег. Я подрабатывала барменом в одном ночном клубе, недалеко от дома, в котором мы снимали комнату. Рок-группа Германа выступала на свадьбах, днях рождения и просто в барах, где имелась живая музыка и куда постоянно требовались музыканты. Само собой, играли они не свой репертуар, а бессмертные «рюмки водки для шальной императрицы». Зато платили неплохо. Мы смогли оплатить наше жилье сразу на несколько месяцев вперед, прикупить кое-что из одежды, и еще осталось на поездку. От родительской помощи мы отказались, да никто из них особо и не настаивал. Мы решили жить вместе: кто посмеет лишить нас счастья самим обустраивать наш маленький уютный очажок?

Мы ехали на Красную Поляну в стареньком микроавтобусе «Мицубиси», взятом напрокат. Пожилая вдова сдавала его посуточно на «Авито». Одинокая женщина с собственным «бизнесом», за который она исправно не платила налоги. Машина осталась ей от мужа, умершего от инфаркта сколько-то лет назад. Да, общительная старушка.

С микроавтобусом нам крупно повезло. Места в нем вполне хватало, чтобы двое могли использовать его в качестве жилья. Во всяком случае, пару дней. Сэкономили на гостинице. Но я убеждена: будь у нас миллионы, мы все равно бы предпочли тот микроавтобус самому роскошному отелю, какой только могла предложить нам «Роза Хутор».

Незадолго до приезда мы повздорили из-за какой-то ерунды, а добравшись до места, мы уже с трудом могли припомнить причину ссоры. Просто устали от дороги, я думаю. Девятнадцать часов – все-таки не шутки.

Герман занял свободное парковочное место.

Было раннее утро ранней зимы. Я вышла из машины и обомлела.

Возможно, где-то есть места красивей, не знаю. Сравнивать мне не с чем. Я не была за границей, не видела Альп, не гуляла по сказочным улочкам Зальцбурга, не ела профитроли, любуясь ненавистной Мопассану и младшему Дюма Эйфелевой башней. Но то, что я увидела, было великолепно. Курортный городок утопал в ложбине, вокруг которой возвышались снежные горы, покрытые густым хвойным лесом. Снег на деревьях искрился на солнце, щекоча глаза, а сам городок, казалось, сошел с иллюстраций к детским сказкам старинной Европы. Я не архитектор, и пестрота стилей, о которой я прочитала в интернете, когда мы ехали сюда, не бросалась мне в глаза. Я видела перед собой сказку. Загляните в Сеть, посмотрите фотографии этого места. Оно называется «Роза Хутор». И если после того, как вы его увидите, вы посчитаете, что я преувеличиваю, я тут же попрошу у вас прощения за то, что хотела одурачить вас.

«Подожди, – сказал мне Герман, – вот стемнеет, и ты увидишь, как это местечко выглядит ночью».

Гера знал, о чем говорил. Он был тут однажды, в позапрошлом году, еще до нашего знакомства. Приезжал с родителями покататься на горных лыжах. Они у него