– Людвиг, – продолжил Отто, – я вижу, что ты откладываешь день бракосочетания… – он подыскивал слова. – Не знаю, в этом ли причина, но, если хочешь знать мое мнение, я в эту связь… между Софи и Эдгаром не верю. В крайнем случае – легкий флирт.

Людвиг молчал. Слушая Отто, подошел к окну и смотрел вдаль, на горные вершины.

– Почему ты молчишь? Ревнуешь Софи? Не надо, брат. Я не верю Максу. Он преследует свои цели. Не знаю, какие. Ты всегда был к нему благосклонен. Хм… первым своим указом в день восшествия на престол ты выпустил его из тюрьмы. Первым королевским указом, Людвиг!

– Отто, он оказался в тюрьме из-за дуэли. Это не то преступление, за которое следует так сильно наказывать.

– Но он убил человека. Мужа своей сводной сестры.

– Это была дуэль, не убийство, – настойчиво повторил Людвиг.

– Пусть так. Я знаю, что ты очень хорошо к нему относишься…

– Он наш родственник. И мой друг.

– Но можешь хотя бы в таком важном деле как женитьба не слушать его?! Софи – чудесная девушка, она будет верной и доброй женой. А у меня появятся племянники. Представляешь, какие красивые дети у вас будут!

Людвиг обнял Отто. Синие его глаза увлажнились, он готов был расплакаться.

– У тебя доброе сердце, Отто. Не понимаю, как тебе могут нравиться военные сражения. – Людвиг рассмеялся сквозь слезы. – Но поверь мне, ни Макс Хольнштайн, ни кто другой не может повлиять на мое решение о бракосочетании с Софией. Я не готов сейчас говорить на эту тему. Мне надо подумать.

– Что ж, не буду тревожить твои помыслы. Показывай, где ты хочешь построить свой «Лебединый утес».

И до самого вечера братья бродили над скалистым обрывом ущелья Пеллат среди руин двух старинных крепостей Швангау, на месте которых Людвиг задумал возвести свой замок. Да, это будет его замок, наполненный духом старинных германских легенд и сюжетами к операм любимого композитора. Вся архитектура и внутреннее убранство замка будут пронизаны лебединым мотивом, ведь лебедь – геральдическая птица старинного рода графов Швангау, чьим преемником считал себя отец Людвига и Отто Максимилиан Баварский. А таинственная история рыцаря Святого Грааля Лоэнгрина оживет в декорациях этого замка.

Этим вечером слуги Хоэншвангау удивленно перешептывались: король и принц весь день были необычайно любезны, непривычно веселы, шутили и, казалось, не могли наговориться друг с другом.

Начало светать, когда братья разошлись по спальням. Укутавшись в теплое одеяло, Людвиг счастливо улыбался: не только потому, что прошедший день выдался на редкость замечательным и общение с братом доставило ему истинное удовольствие, но и потому, что он принял решение. Уже сегодня, седьмого октября, он объявит о расторжении помолвки с Софией. Людвиг понимал, что это решение вызовет негодование баварского правительства и непонимание народа, шокирует собственную родню, родственников Софии и всю высшую знать. Но такова будет его королевская воля…

Остаток ночи он спал спокойно. Ему снился посланный для спасения красавицы-девы рыцарь Лоэнгрин, плывущий в лодке, запряженной верным лебедем. Рыцарь победил злые силы и предложил красавице стать его женой. У него было всего лишь одно условие! Всего лишь одно обещание должна была выполнить спасенная дева: никогда не спрашивать о его происхождении… Однако красавица нарушила обещание и задала рыцарю злополучный вопрос. Лоэнгрину пришлось рассказать, кто он, но после этого уплыть в своей лебединой лодке навсегда.

Конечно, в образе рыцаря Людвиг видел себя. В лодке, которую вел лебедь, баварский король уплывал далеко-далеко, растворяясь в тумане. Он плыл в свой сказочный замок на скале.

29. April 2018. Schwangau, Regierungsbezirk Schwaben, Bayern / 29 апреля 2018 год. Швангау, округ Швабия, Бавария

Эту ночь Сильва почти не спал: заснул часа в четыре, когда уже появились первые проблески рассвета. Что за странные события происходят вокруг него? Кому он мешает? Чья это игра? Кто они, эти люди, желающие от него избавиться? Наверняка это те же люди, которые убили его отца. Но в чем причина такой их враждебности?

Он не мог заснуть, пытался отбросить эмоции и мыслить логически. Необходимо проанализировать ситуацию. Пока он жил в России, никто ему не угрожал. Он путешествовал: бывал в некоторых европейских и азиатских странах. И нигде у него не было проблем, а тем более на него никто не покушался. Если бы от него хотели избавиться, то сделали бы это давно. Если не в России, то в любой другой стране, куда он выезжал. Почему же не сделали? Не знали о его существовании? Не верится. Знали. Очевидно же, что эти люди имели сведения о Вольфе Эппенштейне и его семье. К тому же, будучи в Германии, отец сам рассказывал о своих родных сослуживцам, тетушкам Эльзе и Агнет, Грете и, несомненно, другим людям. Данные о семье Вольфа были и у миграционных органов Германии. Следовательно, само существование Сильвестра Эппенштейна этих людей не беспокоило. Они заволновались лишь после того, как Сильва объявился в Германии. Вот-вот… Кажется, это важный вывод. Значит, именно появление Сильвы в Германии вызвало такую реакцию. Надо принять это допущение за гипотезу.

Далее. Как эти люди узнали, что он остановился у Греты? Первое нападение произошло уже на второй день его пребывания в Баварии. А ведь «несчастный случай» нужно спланировать! Рассчитать время, задействовать как минимум двух человек: водителя «Мерседеса» и «туриста» в желтом шарфе…

Сильва задумался. Это не праздный вопрос. От ответа на него многое зависит. Либо эти люди знали заранее, когда он приедет и где остановится, либо они настолько могущественны, что организовать подобное покушение в кратчайшие сроки для них не составляет труда. А может, и то и другое.

Есть несколько вариантов.

Первый. Информацию о его приезде «слили» нужным людям через пограничный контроль в Мюнхенском аэропорту. Но Сильва – обычный человек, не бизнесмен, не политик. Таких людей десятки тысяч проходят через паспортный контроль. Вряд ли его персона может заинтересовать пограничников. Так что вариант маловероятен.

Второй. Узнали от Греты. Это более вероятно. Причем могли узнать не в день его приезда, а на три дня раньше, когда он сообщил тетушке, что посетит Баварию по просьбе Шлоссера. Грета могла поделиться этой новостью, рассказать, что к ней приезжает «племянник» Сильвестр, сын того самого Вольфа, которого убили двадцать лет назад. И рассказать об этом она могла кому угодно: родственникам, приятельницам, знакомым. Кто-то из этих людей вполне мог оказаться тем самым человеком, кому мешают русские Эппенштейны. Значит, как только Грета выздоровеет, необходимо у нее выяснить, кому она говорила о