сестра Наташа закрыла лицо руками и выбежала из-за стола, но мне не было жаль ее, если вспомнить, как она сама обошлась со мной раньше, когда Алекс однажды посмел признаться ей в своих чувствах.

Единственно кого мне было жаль так это младшую кузину Милу, которая разревелась от эмоциональных речей своего отца так, что даже прибежали слуги и поспешили отвести её в более спокойное место.

Я вышел из-за стола, ощущая себя полным удовлетворения. Мне удалось частично отмстить за прошлые обиды, но слова Рамана все еще звучали угрожающе в моей голове. Я знал, что он не остановится на этом и постарается отомстить, хотя я ничего плохого не сделал.

Но теперь, наконец-то, я мог дышать спокойно, потому что правда восторжествовала. Раман больше не сможет обвинять других в своих преступлениях. Не сможет убежать от ответственности, перекладывая вину на садовника или механика.

А вот кстати и он сам — механик Радион, выходил из своей подсобки. Он был облачен в рабочую одежду и его руки были покрыты грязью. Он служил в конюшне моего дяди и заботился о порядке и чистоте. Вид его напомнил мне о том, что моя победа была не только моей, но и его тоже.

Увидев мое сияющее лицо, он сперва не понял, чем оно вызвано, и спросил:

— Что-то случилось, господин?

Я же в свою очередь вспомнил, как воняло от Рамана за столом и ответил:

— Радион, не знаю куда ты отнес Рамана, но несло от него, как от стада немытых козлов, копающихся в дерьме, а при дворе таких не любят.

Я повернулся и протянул механику кулак с оттопыренным большим пальцем — так я обычно указывал жестом, что все прошло просто замечательно.

Он недоуменно хмыкнул осознавая, что я остался доволен его службой, а я открыл дверь своей комнаты и вошёл внутрь.

Предстояла первая ночевка в своей комнате после моего двухмесячного отсутствия здесь. И что-то мне подсказывало — эта ночь не будет спокойной для меня сегодня, даже несмотря на пышные подушки и комфортную кровать, которых я был лишен за все время своей недолгой службы в императорской армии.

Я испытывал, скорее, разочарование, чем страх. Все внутри меня сжималось от дурных предчувствий.

Утро вечера мудренее — думал я, подходя к кровати и стягивая с себя одежду, хотя я все же не стал раздеваться до гола и оставил на себе легкое белье.

Я сжал под подушкой резную рукоять фамильного пистолета, в уголке комнаты гремел громкий тик часов, напоминая мне, что время идет. Я закрыл глаза, пытаясь укрыться в своем сне от забот и волнений дня. Предыдущая ночная бессонница нависала надо мной как темная туча, и я знал, что эту ночь мне придется бороться за каждую минуту сна.

Мои мысли прерывались на мгновение, когда я замечал красочные сны, но они тут же исчезали в моих памятниках, словно не оставляя там никаких следов. Шелест листвы и звуки из сада, проникающие через открытое окно, давали мне ощущение, что все это — только воображение моего сна.

Однако, мои долгие месяцы тренировок научили меня просыпаться при малейшей опасности. Когда же я окончательно вернулся в мир яви, то осознал, что происходит нечто странное — вернее я бы сказал, что меня сильно встревожила зловещая тишина, не естественно вдруг нависшая за окном в саду.

Из своего опыта я знал, что мгновенное умолкание ночной природы — признак опасности, которая может исходить как от человека, так и от хищных животных. Даже ночные птицы, которые обычно активны в это время, предпочитали сохранять тишину, чтобы не привлекать нежелательного внимания.

Я точно знал, что мне следует ждать опасность, хотя я задумался и лелеял надежду о двух охранниках, которые должны были следить за мной. Я не был уверен, что они могли бы защитить меня.

Я услышал звуки тяжелых шагов за окном в саду и понял, что кто-то приближается к моей спальне. Мои мысли начали крутиться быстрее. Возможно, это были наемные головорезы, которых Раман нашёл для мести за мою шутку с бутылкой.

Также, мне вспомнились слова моей няни Арианы. Она говорила, что тени прошлого могут сподвигнуть моего дядю на то, чтобы разобраться со мной до того, как я начну задавать вопросы и узнавать об обстоятельствах гибели моего отца и двух старших братьев.

В этом поместье я оказался один на один с опасностью. Я не мог полагаться ни на кого, кроме своих собственных сил, умения и ловкости. Но я помнил своих преподавателей по фехтованию и единоборствам, которые дарили мне знания и навыки, на которых мне сейчас приходится полагаться.

Теперь, сжимая в руке рукоять пистолета, я молился, чтобы мне хватило смелости и удачи, чтобы преодолеть эту опасность. Но время было на исходе. Я услышал шаги, которые становились все ближе и ближе к моему окну, и я понимал, что скоро мне придется столкнуться лицом к лицу с незнакомцами.

В моей голове мелькнула мысль о том, что мне следует сейчас попытаться сбежать через дверь, но решительность взяла верх. Я знал, что мне необходимо увидеть, кто и зачем пришел в этот зловещий час. Я лежал, вцепившись в рукоять пистолета, и смотрел в окно немигающим взором.

Ночь была темна, и я мог разглядеть тени деревьев, которые играли в пятнашки под светом луны. Моё сердце забилось, когда я заметил движение и силуэты двоих людей — приближающихся к моему окну. Я затаил дыхание, готовый к любому повороту событий.

Один из незнакомцев был великаном, с широкими плечами и неуклюжей осанкой. Я заметил его крючковатый нос, когда он повернулся к своему компаньону и прошептал ему что-то на ухо. Второй, напротив, был тощим и худым, почти не занимал места — но с массивной головой, завернутой в неопрятный лоскут ткани.

Мне пришлось сжать рукоять пистолета еще крепче, готовый в любой момент действовать. Я взвел курок заранее, поэтому было нужно всего лишь нажать на спуск, чтобы защитить себя от захватчиков.

Минуты казались бесконечностью, я лежал на кровати и глядел на незнакомцев, словно ждущих подходящего момента, чтобы напасть на меня. Наконец, здоровяк начал карабкаться на подоконник, стремительно и бесшумно.

Я наблюдал за ним, как за диким зверем, чьи движения были точны и экономны, словно он знал, куда и зачем идет. Оказавшись внутри моей комнаты, он присел на корточки у письменного стола. Его темная силуэтная фигура выделялась на фоне освещенного сада, и я чувствовал, как напряжение в моем теле достигает