Шрифт:
Закладка:
– И? – спросила девочка усталым голосом. – Что за обол?
– Расскажите, Элизабет, – вмешался Тёрнер, сохраняя прежнее воодушевление.
– У меня получилось остановить время в гостиничной комнате с вампирами. Я не могла двигаться, но мне удалось осмотреться и подумать. Это было очень… странно, – сказала она, не находя подходящего слова для подобного опыта. – И не очень приятно, меня просто застали врасплох.
– Интересно, – прокомментировала Изольда. – Наверное, при жизни вы любили наблюдать за людьми, событиями и миром вокруг.
– Это правда.
– И вы воспользовались оболом не по своей воле, полагаю?
– Нет, словно по рефлексу. Естественным образом, – добавила Элизабет, стараясь как можно точнее описать произошедшее.
– Со временем вы научитесь контролировать обол, – сказала Изольда, собираясь выйти в коридор, словно тема разговора была ей совершенно неинтересна. – Вы к нему привыкнете, и он будет вас защищать. Вы сможете останавливать время, чтобы принять решение в наиболее опасных ситуациях. Очень ценный обол. Теперь, если вы не возражаете, мне надо кое-что уладить: следует оповестить Париж и Венецию, что на Земле стало двумя вампирами меньше.
И Изольда вышла, оставив Возвращенных наедине с Хэнком, который уже ждал с ведром и тряпкой в руках. Юноша взглянул на ноги Тёрнера и помахал тряпкой, словно флагом, желая показать, что надо прибраться и тому придется отойти. Не видя причин оставаться, Тёрнер знаком дал понять Элизабет, что встреча завершена. Они уже собирались покинуть комнату, как кто-то вошел.
– Беатрикс! – воскликнула Элизабет.
– Добрый вечер, Элизабет. Добрый вечер, Дункан. Что… что с вами приключилось? Вы чернее трубочистов!
– Вампиры, – попросту пробурчал Тёрнер вместо ответа.
– Что? Вы охотились на вампиров сегодня вечером? – выдохнула Беатрикс. – Куда ты собираешься, Дункан?
– Я хочу отвести Элизабет домой.
– Ну же! Дункан! – возразила женщина. – Это ее первое задание, а ты просто оставишь ее одну? Ты вообще подумал о том, что она чувствует? Иди к себе домой, Дункан, а я займусь Элизабет. С твоего позволения, конечно.
– Я не против, Беатрикс, – пробормотала Элизабет, совершенно обессиленная после такого вечера.
С присущей ей доброжелательностью Беатрикс тут же взяла ситуацию в свои руки. Она вежливо выпроводила Тёрнера, закрыла за ним дверь и поприветствовала Хэнка, который робко стоял в стороне, не понимая, стоит ли ему вмешиваться в разговор. Беатрикс дала ему пару поручений и отправилась с Элизабет в одну из ванных комнат Изольды, куда Хэнк принес тазы и полотенца. В потемках Беатрикс зажгла свечу и помогла Элизабет раздеться. Девушка погрузилась в горячую ванну и почувствовала, как все ее мышцы расслабились одна за другой, оказавшись в теплой воде. Беатрикс села на табурет рядом.
– Всё хорошо?
– Я могла бы провести в этой ванне целую вечность! – восхищенно воскликнула Элизабет, переходя на шепот, словно опасаясь прогнать это удивительное ощущение. – Изольда не против, что мы тут?
– В ее апартаментах мы как у себя дома. Если нам что-то понадобится, здесь много комнат и ванных. А учитывая твое состояние, надо сказать, что ванна тебе просто необходима! Теперь постарайся расслабиться.
От воды поднимался пар, кружась вокруг единственной в помещении свечи. На стенах плясали причудливые тени. Беатрикс вымыла волосы Элизабет, погрузила губку в воду и принялась вычищать пепел из-под ногтей девушки – по-прежнему нежными и точными движениями. У нее были руки художника, с этим сложно поспорить.
Мало-помалу Беатрикс выведала у Элизабет подробности вечерних событий: получение задания, контракты на души, охота на вампиров в гостинице, наконец, исполнение контракта. Беатрикс слушала, как девушка рассказывала, что до сих пор еще не осознала произошедшего. Вспоминая о жестокости, о напряженности момента, о невероятном исчезновении тел двух любовников, Элизабет не ощущала отчаяния, в которое должна была бы прийти. Странно, но мысль о том, что она убила двух вампиров, не приводила ее в ужас. Словно, потеряв свою жизнь, девушка стала чувствовать себя иначе. А может, ее сердце просто ожесточилось? Беатрикс не перебивала Элизабет, пока та не поделилась подробностями того, как обнаружился ее обол. С некоторой стыдливостью она поведала своей слушательнице, что разочарована. Недавняя Возвращенная ожидала, что сможет проходить сквозь стены или управлять предметами, но останавливать время и стоять без движения не казалось ей чем-то особенным…
– Ты недооцениваешь свой обол, – успокоила ее Беатрикс. – Подумай о том, что теперь у тебя необыкновенно развита реакция. Многим хотелось бы обладать подобной силой.
Элизабет не ответила. Она не решалась спросить, действительно ли Беатрикс так думает или же сказала всё это, чтобы ее успокоить. Потерявшись в собственных мыслях, она вдруг осознала, что рассматривает губы Беатрикс. Ее щеки покраснели, и ей вдруг захотелось испариться из ванной.
– Ты смотришь на мои губы, не так ли?
– Прости, Беатрикс, – извинилась Элизабет. – Просто мне интересно… твой обол как-то связан с губами?
– Я понимаю твое любопытство. Но мои губы посинели из-за того, как я умерла. Это как шрам на твоей спине.
Элизабет медленно кивнула в знак того, что поняла. Беатрикс положила руку ей на плечо, чтобы девушка поудобнее устроилась в ванне. Элизабет подумала, что в первый раз кто-то из Возвращенных решил поговорить с ней начистоту. Беатрикс прополоскала ее волосы и принялась их расчесывать, чтобы избавиться от последних частичек пепла.
– Мой отец был прагматичным человеком. От своего отца он унаследовал невысокий титул и небольшую сумму. Поэтому решил устроиться советником ко двору кузена, которому повезло чуть больше. Хотя у отца водилось мало денег, он знал, как с ними обращаться, поэтому к его помощи прибегала вся придворная знать.
– Когда это было?
– Дай-ка подумать… Где-то в 1540 году.
– 1540-м… – пробормотала Элизабет себе под нос.
– Мне кажется, это было так давно! Ладно. Отец всегда искал способ во что-нибудь вложиться. В меня тоже. Когда мне исполнилось шестнадцать, он выдал меня замуж за мужчину вдвое старше в обмен на землю, на которую строил грандиозные планы.
Беатрикс рассмеялась, услышав, как Элизабет возмущенно вскрикнула от удивления. Отец продал дочь за какую-то землю! Элизабет это было непонятно. Она, девушка XIX века, слушала историю женщины XVI века. Беатрикс продолжала вычесывать пепел из ее волос.
– Увы, так получилось, – заговорила она. – Однако отец также и многое потерял: его удачные вложения привлекли завистников. Кто-то решил, что пора от него избавиться. Так его отравили.
– И ты оказалась там, когда это произошло? – спросила Элизабет, в ужасе округлив глаза.
– Была ли я там? – повторила Беатрикс, грустно улыбнувшись. – Да. Именно поэтому он не выпил предназначенный ему бокал. В тот день стояла невыносимая жара, и отец, заметив, что я задыхаюсь в пышном платье, которое заставил меня надеть супруг, протянул мне свой бокал, чтобы я утолила жажду. Думаю, продолжать не стоит.
Она показала пальцем на голубые губы.
– Мы все отмечены собственной смертью, – прошептала Элизабет, и ей показалось, что шрам на спине пронзила резкая боль.
– Тебе повезло чуть больше. Из-за своей отметки я должна скрывать лицо, если появляюсь на людях. Приходится носить траурную вуаль, краситься или выходить ночью… Ты же можешь жить полной жизнью, – произнесла она голосом, полным сожаления.
Повисла неловкая тишина, но Беатрикс оборвала ее, осмотрев руки Элизабет. Она полюбовалась своей работой и с гордостью произнесла, словно до этого ничего не произошло:
– Думаю, я закончила. Всё чисто!
– Беатрикс? – тихо спросила Элизабет. – А то, чем мы занимаемся… правильно?
– Правильно? – Беатрикс посмотрела на истаявший огарок свечи. – Я часто задавалась этим вопросом. Мы здесь не затем, чтобы творить добро или зло. Мы здесь, чтобы выполнять необходимое.
Глава шестнадцатая
Ночь в лесу
Следующие дни были спокойными. Даже слишком. Элизабет больше не терялась с непривычки в рядах Ордена, как в первый день, но, несмотря ни на что, мрачные мысли продолжали
