— Но я же практикант, мне разве пистолет положен?

— Прежде всего, ты аттестованный сотрудник милиции. Рядовой. Так что не заморачивайся. Тем более, что я договорился под свою ответственность.

— А где остальные сотрудники? — спросил я.

— Какие остальные? — следователь вскинул на меня бровь.

— Ну, вы сказали, что у нас отдел, а тут всего четыре человека, и то вместе со мной.

— А тебе сколько, Петров, надо? Думаешь, вчетвером не справимся? Ты за оперативника, я — следователь и руководитель группы, Светлана Валерьевна — специалист по допросам и прикладной-психологии, даже эксперт свой есть. Причем большой. Судмед если понадобится — из местных толкового привлекать будем. И остальных тоже по мере надобности. Полномочия у нас, как у проверяющих из Главка СССР. Кто тебе еще нужен? Собака? Или инспектор тылового обеспечения, чтобы служебный быт наш устраивал?

— Да, вроде, никто не нужен, — не стал я напирать. — Справимся.

— То-то же.

— Просто наше подразделение отделом зовется. А отдел, насколько я знаю, это минимум семь человек должно быть. И то, если в составе управления, а если в РОВД, то все девять набрать надо. Плюс — должность зама в отделе должна быть. А то и двух сразу, исходя из численности личного состава.

Горохов озадаченно почесал лысеющую макушку, не ожидал от меня таких познаний в области штатного расписания:

— Этому вас, что? В средке учат?

— Да нет, просто со мной кадровик в одном взводе, — слукавил я. — Вольнонаемным работал, а сейчас, как я, поступил. У него вот и нахватался.

— А-а… Я было уже поверил в систему нашего средне-специального образования, — облегченно выдохнул Горохов. — Ясно… Мы, Петров, подразделение уникальное и на особом счету. В таких случаях, как у нас, три калеки — уже отдел. Подчиняемся мы напрямую начальнику Главного управления уголовного розыска СССР товарищу Волкову. От него же получаем задания. Но дислоцируемся в здании ГУВД Мосгорисполкома на этаже МУРа. Потому как в ГУУР на улице Житной нам места не нашлось. А тут с кабинетами попроще, вроде. Я одно помещение попросил. Большего нам и не надо.

Неожиданно распахнулась дверь, и к нам заглянул мужичок в полковничьих погонах с пронырливым хитрым лицом и колючим взглядом. Оглядел нас, протянул руку с тетрадкой и, поморщившись, капнул ядом:

— Товарищи, я попрошу вас расписаться в журнале инструктажа по пожарной безопасности. О мерах тушения рассказывать не буду. Все люди взрослые и надеюсь, вы ненадолго наш кабинет заняли. Я, конечно, не берусь осуждать решение руководства ГУУР, но все эти игры в экспериментальный отдел ужимают настоящих сыскарей в вопросах их комфортного размещения. Причем нам было приказано отдать вам лучший кабинет. Хотя вы ни одного дела еще не раскрыли.

— Не беспокойтесь, — улыбнулся Горохов. — Привыкнете. Мы здесь надолго.

Полкан покачал головой:

— Ну-ну… Наверху не дураки сидят. Скоро поймут бесполезность вашего присутствия в МУРе.

— Закройте дверь, товарищ Полкин. Мы работаем, а вы мешаете.

— Вижу я, как вы работаете, — прищурился проныра. — Особенно парень с девицей. Что они вообще делают в вашей хваленой группе, товарищ Горохов? Не слишком ли они молоды и легкомысленно одеты? — последнее относилось к короткой юбке Светланы. — Еще и эксперта у нас лучшего увели. Эх ты, Алексей. Поддался на авантюру…

Он хотел еще что-то ляпнуть, но не успел.

— Дверь закрой, сказал! — рявкнул Горохов так, что даже Света вздрогнула, а Катков ойкнул и часто заморгал.

Полкана как ветром сдуло. Даже подписи за пожарный инструктаж забыл собрать. Шмыгнул из кабинета, хлопнув дверью. Решил больше не искушать судьбу.

— Кто это был? — удивился я.

— Не обращайте внимание, товарищи. Один из замов Петровки. Но это нормально, когда у нас есть недоброжелатели. На первопроходцев всегда косо смотрели. Одного сожгли даже живьем.

— Как — сожгли? — Катков прислонил руку к сердцу. — Кого?

— Известно кого, Джордано Бруно. За то, что сказал, что земля круглая.

— Фух… А я-то подумал… А это итальянец эпохи Возрождения.

— Какой еще итальянец? — поморщился Горохов. — я про него из фильма “Тот самый Мюнхгаузен” узнал. Пару недель назад премьера была по Первому. С Янковским. Образованней надо быть, товарищ Катков. Знать советскую фильмографию.

— Да я как-то книги больше люблю читать, — виновато пожал плечами эксперт.

— Какие книги? — заинтересовался Горохов.

— Энциклопедии, в основном, а из художественных — фантастику обожаю. Беляева, например, “Человек-амфибия” — моя любимая книга.

— Нравится она тебе, Леша, потому что Ихтиандр этот не такой, как все. Человек он недоделанный. И ты из общей массы выделяешься, как парень тот с жабрами. Вот и близок тебе герой. Баловство это все — твоя фантастика. Детективы лучше штудируй, а ещё лучше классику. Хотя нет. Чтобы классику читать, нужно быть на весь мир озлобленным. А это не про тебя. Добрый ты слишком. Достоевский и Толстой — сплошные убийства. Вот Пришвин для тебя был бы самое то. Пошел в лес, ежика встретил. И вся жизнь в этом ежике. Хорошо…

Лицо у Горохова было такое серьезное, будто и впрямь сейчас выдаст список литературы, а через пару месяцев примется проверять.

— Про ежика не знаю. Но хомяк у меня жил. Даже два, — пробормотал Катков, воздев к потолку глаза, будто вспоминая с теплотой питомцев.

— Отставить хомяков! Теперь по делу… — Горохов повернулся ко мне. — Так, Андрюха, дуй в общагу. Адрес простой, как кирзач солдатский. Легко запомнить: Новоподмосковный переулок, дом 1. Это новое общежитие отгрохали, аж на шестнадцать этажей, при академии МВД СССР. В этом году только сдали. Там комнату тебе выбил. Сядешь на метро и доедешь до…

— Знаю, — перебил я. — До Войковской.

— Ух ты, — Горохов раскрыл рот. — А ты откуда в Москве ориентируешься? Бывал здесь?

Я прокрутил в памяти жизнь реципиента и понял, что тот ни разу в жизни не покидал родную область. Не скажу же я Горохову, что ночевал в этой общаге в нулевых, каждый раз, когда меня отправляли на курсы повышения квалификации в Академию управления МВД России. Я даже в резерве на начальника отдела стоял, но из-за своего скверного (в том времени) характера и непреодолимой тяге к “земле” портфельная карьера у меня так и не сложилась.

— У нас преподаватель по административке из этой самой академии перевелся, — выкрутился я. — Все уши нам на лекциях прожужжал о Москве и том, как же здесь прекрасно живется. После его рассказов мне кажется, что я сам теперь из Москвы.

— Понятно, значит, не заблудишься. На метро кататься умеешь? Или, может, тебя все-таки на машине добросить?

— Нет, разберусь как-нибудь. Тем более, вещей немного. Сумка одна.

— Тогда давай устраивайся и завтра с утра