Шрифт:
Закладка:
Новость Жулика, как рыбья кость, впилась в сердце Костогрызова. Значит, хозяин лишится дома, а сам Костогрызов конуры?.. А сколько важных мелочей придется на разорение: тут тебе и кадушки, и сарайки, и всякие пустячки, которых не возьмешь с собою на новую квартиру. Полный разор…
— Чего молчишь? — Жулик, не дождавшись ответа, весело и в то же время взволнованно и мечтательно прогавкал: — Всем с нашей улицы квартиры благоустроенные дадут. Вот заживут люди! Ни тебе дров, ни угля, за водой на колонку не ходить. Опять же ванна, душ там всякий. Антенны коллективные…
Жулик очень старательно перечислял блага новой жизни. Ему было приятно, когда их становилось больше, и он боялся упустить что-нибудь важное.
«Тебе-то что терять, — неприязненно подумал Трезор Барбосович, — а каково нам с хозяином?» Но вслух спросил:
— Ты-то чему радуешься? Или надеешься, что тебя возьмут на новые квартиры? Больно ты нужен кому…
Жулик почесал задней лапой за ухом: для него вопрос прозвучал странно и неожиданно.
«Люди всегда рады новому, — подумал он. — Как же мне не радоваться вместе с ними». И с вызовом повторил вслух:
— Как же не радоваться?!
— Дурак, — равнодушно сказал Трезор Барбосович и, звякнув цепью, полез в конуру.
…Всю ночь ему снилась новая квартира хозяина — пусть не такая большая, как эта, но благоустроенная. Трезор Барбосович даже угол себе присмотрел. Ему снилась мягкая, теплая подстилка у батареи на кухне. А на плите в большой кастрюле варилась большая мозговая кость…
Утром, с наслаждением припоминая детали сна, Костогрызов с достоинством подумал, что он такую жизнь заслужил. «Конечно, хозяину не очень выгодно терять этот дом, но что делать — сносят», — нашел он оправдание. И вопреки обычному, даже немного радовался мечтам о новой жизни. Да и что им с хозяином еще надо, все есть!
— Трезор, ты проснулся? — позвал Жулик.
— Ну, — недовольно буркнул Костогрызов.
— Машин на улицу понаехало, уйма, пойдем полаем?
— Что я, пустобрех, что ли?
— На прощанье надо бы, — беззаботно тявкнул Жулик.
Трезор Барбосович промолчал: не резон, решил он, терять время на этого пустомелю — пора готовиться к переезду. Он откопал все заботливо припрятанные на черный день косточки, любовно перенюхал их и сложил в миску, и был приятно удивлен, что миска скрылась под костями — столько много их было. Потом он огляделся в поисках тары под необходимые в хозяйстве вещи, без которых и на новой квартире не прожить: веревки там, гвозди, пуговицы… Приволок большой ящик и старательно сложил в него свое имущество.
Хозяин тоже выносил из дома вещи.
«Эк, сколько добра у нас!» — с гордостью думал Трезор Барбосович.
Хозяин грузился долго и обстоятельно, по-хозяйски. На три грузовика. Костогрызов исподлобья наблюдал за грузчиками — кабы не утащили чего — и ждал своего часа. Наконец он настал. Хозяин подошел к Трезору, снял с него ошейник, отстегнул от конуры цепь, долго в раздумье смотрел на них. Потом закинул ошейник в кузов, а цепь бросил в конуру. Трезор Барбосович взглядом указал хозяину на свой ящик с добром, мол, смотри, тоже собрал самое необходимое. Но тот, даже не глядя в его сторону, пошел к машине, сел в кабину и уехал.
Трезор Барбосович ничего не понимал. Он застыл: сидел у конуры и смотрел на калитку, которая впервые в жизни в этом дворе была распахнута настежь.
Заглянул Жулик.
— Трезор, там уже и кран приехал, и бульдозеры, и экскаваторы! — Захлебываясь от возбуждения, заливался он лаем, но вдруг замолчал и удивленно оглядел пустой двор. — А хозяин твой где?
Трезор Барбосович промолчал. Он вдруг понял, что и он вещь. Вещь, нужная хозяину до поры до времени. И все добро, накопленное им за свою жизнь, на поверку оказалось просто старым хламьем…
— Жулик, где же ты? — послышалось с улицы. — Полезай скорее в машину, в новом дворе теперь будешь жить!
— Зовут, — сказал Жулик. Он посмотрел на улицу, потом на Трезора, снова на улицу… Уселся, почесал задней лапой за ухом. Во взгляде его появилась серьезная озабоченность.
— Жулик! — вновь донеслось с улицы.
— Поезжайте! — гавкнул Жулик в ответ. — Мы с Трезоркой после сами доберемся.
Александр Шведов
ТРЕТЬЯ СТРЕЛА
(Сказка для детей XXI века)
Жил-был на свете, как водится, старик. И было у него, как вы, наверное, уже догадались, три сына. Ну и уж поскольку люди тут собрались начитанные, одной традиции ради напомню: двое было умных, а третий… а вот и нет! Совершенно я с вами не согласен, что он был дурак. Он был студент! Что? Одно и то же? Гм-гм… можно поспорить, но не сейчас.
Итак, третий был студент. Вполне законно возникает вопрос: кто же тогда были средний и старший? Старший был врач, а средний… средний? Гм… Кажется, что-то, связанное с ЭВМ. Ну, не суть важно.
Значит, жили они, поживали, и все было оно ничего, да втемяшилось старику в голову — женить сыновей. И не просто женить, а всех разом.
Надо тут сказать, что папаша упрям был, и ежели какая мыслишка ему на ум взбредет, то он хоть тресни, а на своем настоит.
Выносил он эту идею до полного созревания, да раз за обедом и говорит:
— Ну вот, сынки, слушайте, значит, мою отцовскую волю. — И он внимательно посмотрел на трех сыновей, сидящих за обеденным столом, желая знать, какое впечатление на них оказало это торжественное вступление.
При внимательном осмотре он убедился, что это тщательно продуманное вступление не произвело никакого впечатления, скорее, даже не было услышано.
Старший был поглощен котлетой и толстенным медицинским журналом, средний уткнулся в «64», а младший, Ивашка, по-студенчески быстро уплетая, читал «Аэропорт» Хейли.
Такое невнимание вывело старика из себя.
— Я кому говорю, вахлацкое вы племя?! — взорвался он.
— А в чем собственно… э… дело? — спросил средний.
— А дело э-э в том! Отца слушать надо.
— Слушаем! — в один голос откликнулись все трое.
— То-то! — проворчал старик. — Слушайте, соколики, мою волю: жениться вам пора!
— Это в каком… э… смысле? — спросил средний.
— В прямом! — опять разозлился старик. — В том самом, в котором все нормальные люди женятся!
— На ком? — удивился старший.
— На корове! — взорвался старик. — Девчонки у вас есть?
Старший и средний недоуменно посмотрели друг на друга.
— Так!.. — произнес старик. — А вы вообще заметили, что у света есть вторая половина, а? Должно же было у вас
