многие годы. Несправедливо просить его о поддержке, а тем более загонять его в угол. Она не до конца понимала, как сильно он злится, когда она сует нос в его дела, пока сама не начала давать интервью. Большинство репортеров расспрашивали о ее отношениях с Троем, их вопросы были довольно навязчивыми. Но продюсер, который приходил сегодня, хотел написать мемуары, подобные мемуарам Фрейи. Он задавал вопросы о том, где училась Бьянка и кем работала ее мать. Когда он спросил о ее отце, Бьянка чуть не сорвалась, а потом снова задумалась о том, стоит ли говорить Эверетту о том, кто ее отец.

Дверной замок тихо щелкнул, и Бьянка замерла, чтобы Эверетт подумал, что она спит.

Он пошел в ванную, чтобы почистить зубы. Она зажмурилась, не шевелясь, когда он лег на другую сторону матраса. Кровать была очень широкой, но Бьянка все равно чувствовала его присутствие и напряжение.

— Я думал, ты уже спишь.

Не понимая, как ему удается быть таким проницательным, она перевернулась на спину.

— Ты сейчас самый важный человек в моей жизни. Мне не нравится ссориться с тобой, — сказала она.

— Поэтому ты не спишь? — Он включил прикроватную лампу, потом перекатился на бок и оперся на локоть, глядя на Бьянку. — Мы можем поцеловаться и помириться, — предложил он. — По крайней мере, чтобы спокойно уснуть.

Она закатила глаза и спросила с притворной нежностью:

— Ты уверен, что хочешь рискнуть?

Он посуровел и заговорил таким холодным тоном, что по ее телу пробежала дрожь.

— Вот поэтому ты не хочешь от меня детей, Бьянка. Я обожаю рисковать, но немногие могут с этим смириться. — Он придвинулся ближе и навис над ней.

Она вжалась в матрас и уперлась рукой ему в грудь. Эверетт взял книжку с ее столика, которую та читала, лежа в ванне.

— «Вынужденный брак». — Он весело посмотрел на нее и начал читать: — «Я думаю, мы справимся. Итак, у меня контрольный пакет акций курьерской службы, которую основал мой прадедушка. Решай, на что ты готова ради поместья своей бабушки». — Он отложил книгу и оперся ладонями по обе стороны от туловища Бьянки, потом коснулся носом ее носа. — В завещании написано, что мы должны стать мужем и женой понастоящему.

Эверетт был таким большим и крепким, от него пахло мятой, волоски на его груди щекотали кончики ее пальцев. Если она погладит его грудь и прикоснется к его напряженному соску, Эверетт судорожно вздохнет.

Это всего лишь игра. Безобидное развлечение.

Бьянка отвернулась:

— Я выполню свой супружеский долг, но не сниму ночную рубашку.

— Ой. Почему нет?

— Шрамы. Моя бабушка считала, что я побоюсь выйти замуж. Вот почему она поставила условие, чтобы я вышла замуж. Выключи свет.

— Я многое повидал в своей бурной жизни. Думаю, я справлюсь. — Он коснулся губами ее рта.

Она снова отвернулась:

— И никаких поцелуев в губы. Мои бабушка и дедушка влюбились друг в друга, когда впервые поцеловались. Я не хочу влюбляться в тебя.

Он замер, потом протянул:

— Будь по-твоему. Я постараюсь не слишком тебя беспокоить.

Он поцеловал ее в шею и потянул вверх подол ее ночной рубашки, лаская бедра. Она провела руками по его плечам и зарылась пальцами в волоски на его груди. Внезапное удовольствие накрыло ее, когда он небрежно раздвинул ее ноги и собственнически прикоснулся к ней.

— Моя бедная, брошенная жена. Не волнуйся. Тебе будет хорошо. — Он покрывал легкими поцелуями ее подбородок и продолжал ласкать между ног.

Она простонала и опустила подбородок, чтобы поцеловать Эверетта в губы, но он передвинулся и обхватил горячим ртом ее сосок сквозь ткань ночной рубашки. Она инстинктивно приподняла бедра, поощряя его ласки, и забылась от яркой и пьянящей развязки.

— Тебе нужно это поместье, да, дорогая? Ты сделаешь все, что я попрошу? — Он сбросил одеяло и положил подушку на середину кровати. — Давай попробуем вот так.

Бьянка все еще дрожала от оргазма, когда он укладывал ее животом на подушку, а потом входил в нее. Вцепившись пальцами в простыню, она постанывала от приятных ощущений. Он наклонился, поцеловал ее в шею и лизнул ее ухо. Выпрямившись, он начал резко двигаться, потом снова прижался к ней, говоря слова одобрения и благодарности, сжимая пальцами ее грудь и посасывая мочку уха. Осторожно выйдя из нее, он перевернул Бьянку на спину, потом снова вошел в нее.

— Знаешь, что меня убивает, Бьянка?

Она вцепилась руками в его плечи и открыла глаза:

— Что? — Ей с трудом верилось, будто что-то может беспокоить одного из них прямо сейчас.

— Что я не разыскал тебя на полгода раньше, когда ты осталась совсем одна. — Он глубже вошел в нее. — Я должен был тебе помогать все это время.

Ее сердце замерло. Эти слова значили для нее слишком много. Неужели он все это время думал о ней? Неужели он скучал, пока они были в разлуке?

— Я думала, мы встретились и поженились только сегодня утром.

В пронзительной синеве его глаз отражался огненный зной и арктический лед. Она затаила дыхание, и он самоуничижительно усмехнулся.

— Я разрушаю твою фантазию? Сейчас я исправлюсь. — Он стал ритмично двигаться, приближая Бьянку к тому состоянию, когда имело значение только то, что они вместе. Не два отдельных человека, а единая, совершенная сущность.

— Умница, Эверетт. Не останавливайся. — Она зарылась руками в его волосы и принялась поглаживать его голову. — Не останавливайся.

— Ни за что, — пообещал он, ускоряясь и стиснув зубы.

Когда на обоих обрушилось наслаждение, он припал к ее губам в горячем, страстном и требовательном поцелуе.

Глава 8

— Ты только посмотри на этих двоих, — сказала Бьянка неделю спустя, когда они ехали в машине. — Фрейя хочет, чтобы я приехала на Сицилию, но я украду ее малышек и увезу их с собой.

Эверетт взглянул на фотографию играющих Луизы и Терезы, на девочках были солнцезащитные очки, украшения и обувь Фрейи.

— Мило, — только и произнес он, потому что не собирался особенно восхищаться детьми.

— Правда, — согласилась она, выключила телефон, положила его в сумочку и отвернулась к окну.

Она была разочарована, а ему стало совестно.

Эверетт продолжал думать о том, что она может забеременеть. Фрейя потеряла первого ребенка. Он с тяжелым сердцем вспоминал об этом, не говоря уже о том, что хотел испытать это на себе. Он точно не желал, чтобы Бьянка страдала.

Но он не мог сопротивляться ей. И не хотел контролировать свое желание. Он стремился наслаждаться, даже если это разрушит его. Он ни