Тогда он повторил стук. Штора заколыхалась, чуть отодвинулась — и он с облегчением обнаружил по ту сторону стекла растерянное и немного испуганное Динкино лицо. Прищурившись, она всматривалась в темноту за окном, пытаясь понять, слышала ли она стук на самом деле или ей просто показалось.

Он снова легко стукнул один раз. Динка приблизила лицо почти вплотную к стеклу, перевела взгляд вниз… и испуганно вздрогнула, не поверив поначалу своим глазам. А уже через секунду она торопливо распахнула окно и, побледнев от ужаса, наблюдала, как Макар уцепился за подоконник и, подтягиваясь, вполз в комнату и спрыгнул на пол.

— П-привет, — улыбнувшись, поздоровался он. — Вот, как и обещал, пришел пожелать т-тебе спокойной ночи.

Динка шумно сглотнула.

— Ты с ума сошел? — выдохнула она наконец дрожащим голосом.

— П-повторяешься, — засмеялся он. — Кажется, ты уже г-говорила мне это сегодня днем…

Динка на миг прикрыла глаза и покачала головой. В руках у нее был вафельный стаканчик с мороженым, уже откусанный с краешка, и это показалось ему ужасно милым и трогательным.

— Макар, ты… реально безбашенный, — констатировала Динка; в голосе ее все еще звенел не до конца выветрившийся испуг.

— А это п-плохо? — уточнил он невинным голосом, делая шаг по направлению к ней.

Динка как-то беспомощно улыбнулась:

— Честно? Пока сама не поняла…

— Угостишь? — кивнул он на ее мороженое.

— Пожалуйста, — растерянно отозвалась она, протягивая ему стаканчик.

— Нет, — покачал головой Макар. — Вместе.

Она не сразу поняла, что он имеет в виду. Макар осторожно взял стаканчик и поднес к ее губам. Поколебавшись долю секунды, Динка все-таки приоткрыла рот и лизнула белоснежный сливочный холмик. В тот же миг Макар потянулся к мороженому с другой стороны и тоже лизнул его. Теперь у них был один и тот же вкус на губах, одно и то же дыхание на двоих…

Черт, это было самое волнующее и сексуальное, что только случалось с Макаром в жизни! Он никогда даже не думал, что совместное поедание мороженого может быть настолько… эротичным. Они молча облизывали и откусывали мороженое с двух сторон, стоя практически вплотную друг к другу, и не говорили больше ни слова. Чем меньше становилось мороженое, чем чаще мимолетно соприкасались их губы, и каждое такое прикосновение прошивало его насквозь, словно электрическим разрядом.

Наконец с мороженым было покончено. Они стояли, глядя друг на друга лихорадочно блестящими глазами, и едва справлялись со сбившимся дыханием. А уже через секунду он, не выдержав, сжал ее в объятиях и уже по-настоящему нашел своими губами Динкины губы…

Они у нее были холодными и сладко-сливочными. Самый лучший на свете вкус, от которого у Макара буквально срывало крышу… И все-таки он вложил в этот поцелуй больше нежности, чем похоти. В нем не было ничего общего с их страстным слиянием на аллее, но волновал этот поцелуй не меньше, а может быть, даже больше…

В какой-то момент ему показалось, что у Динки подкашиваются ноги, и он с сожалением разорвал поцелуй.

— Ты вся д-рожишь, — заметил он.

— Ты тоже… — отозвалась она, почему-то шепотом. — А еще у тебя сердце стучит как бешеное… Даже через куртку ощущается.

Она осторожно положила ладонь ему на грудь, а он накрыл ее руку своей. Динка продолжала смотреть на него странным взглядом, в которым была смесь восхищения и ужаса.

— А если папа узнает?! — спохватилась она наконец. — Он меня просто убьет…

— Не волнуйся, я скоро уйду, — пообещал он. — К тому же, т-твой отец сейчас не один, у него тоже гостья.

Красивые Динкины брови озадаченно приподнялись, а затем, расслабившись, она кивнула:

— А, ну да… наверное, это тетя Ира, да?

— П-понятия не имею, — пожал плечами Макар. — Она кто, ваша т-тетка?

— Да нет, — смутилась Динка. — Это просто я ее так называю. Вообще-то это Ирина Морозова… писательница, местная знаменитость, — она улыбнулась.

— У них с твоим отцом роман?

— Ну… что-то типа того. Она неплохая, только немного… с придурью, — закончила Динка.

— К-как я? — лукаво уточнил Макар.

Динка захихикала.

— У тебя придурь немного другого рода…

Нет, это было невозможно! Не в силах терпеть, Макар снова припал к ее губам с поцелуем. Она приглушенно застонала, с удовольствием отдаваясь этому поцелую — на этот раз куда смелее и откровеннее, чем пару минут назад. Ее пальцы зарылись в его волосы, и он с ума сходил от этих прикосновений.

Но сейчас именно она отстранилась первой и обеспокоенно покосилась на дверь.

— И все-таки, Макар… тебе лучше уйти сейчас. Не хочу, чтобы тебя застукали…

— Я б-буду приходить каждый день, — пообещал он. — Точнее, к-каждый вечер.

— Ненормальный, — улыбнулась она, но в этом слове больше не было осуждения.

19

И все-таки он медлил с уходом — стоял и с интересом озирался вокруг, рассматривая Динкину комнату. Почему-то мысль о том, что это именно ее комната, наполняла помещение каким-то особым уютом. Хотя в обстановке не было ровным счетом ничего слишком оригинального, все предсказуемо и даже местами банально, обычное девчоночье обиталище: занавески на окнах в веселенький цветочек, плюшевые игрушки на кровати, шкаф, письменный стол, компьютер, яркие постеры с изображениями звезд над столом…

— Дима Б-билан? — Макар иронично изогнул бровь. — Серьезно?

Динка смутилась.

— Ну да, а что? Мне нравятся его песни…

На стенах висели многочисленные рамочки с фотографиями — целая галерея. Макар с нескрываемым любопытством подошел поближе, чтобы рассмотреть. Почти на всех снимках были сестры — всегда вместе, всегда рядом. Вот они совсем крошки, в детском саду на новогоднем утреннике: Соня в наряде рыжей лисички, а Динка — Снегурочка. Вот они в школе на первой в жизни линейке — маленькие, смешные, с огромными белыми бантами в волосах и слишком громоздкими для их роста букетами, испуганно прижимающиеся к отцу…

Макар с любопытством рассматривал фото светловолосого неулыбчивого мужчины. Очевидно, Соня пошла в него: тот же миндалевидный разрез глаз, знакомый острый подбородок… А вот и фото матери — сделанное еще до рождения девочек. Макар даже сглотнул — до того она была похожа на Динку… точнее, Динка не нее. Интересно, каково это — видеть в одной из своих дочерей точную копию той, которую любил и которой больше нет на этом свете?

— Строгий у т-тебя отец? — спросил он.

Динка подошла к двери и заперла ее изнутри на задвижку. Затем приблизилась к Макару, остановилась рядом с ним, тоже рассматривая фотографии, и пожала плечами.

— Когда как. Но вообще он нас с Соней очень любит, — горячо добавила она. — Папа ведь совсем один нас после маминой смерти поднимал, заботился… даже