Глупо и даже низко с моей стороны заглядывать в его кошелек. Но в тот момент меня захлестывали эмоции.

Уже позже, отчаявшись найти нормального мужчину, я решила забеременеть от Демида. Он все время маячил перед глазами и казался идеальным осеменителем. Другие ему в подметки не годились — по генетическим признакам, разумеется.

У меня даже была идея отжать у него алименты — так ему и надо, кобелине, не все же на шлюх тратиться! Можно и демографию в стране поддержать. Вместо того, чтобы заводить себе гарем из юных содержанок.

Ведь именно из-за таких козлиных кобелей, которые до старости мнят себя плейбоями, мне и другим женщинам приходится рожать и воспитывать детей в одиночку!

Планируя это, я ощущала себя чуть ли не мстительницей-супергероиней.

Теперь смешно вспоминать.

Даже если бы все получилось и я забеременела от Демида, не уверена, что я вообще сказала бы ему о ребенке.

Сейчас, оглядываясь назад, я прекрасно осознаю: у меня было что-то вроде помешательства. Материнский инстинкт активизировался и свел меня с ума.

Масла в огонь добавило то, что моя подруга забеременела и родила чудесного малыша.

Именно после появления Егорки я сошла с ума окончательно. Подержала его на руках, вдохнула сладкий младенческий запах… и свихнулась. Я готова была на все, чтобы у меня появился такой же!

Хорошо, хоть сейчас мозги встали на место. Наверное, гормоны улеглись.

Материнский инстинкт решил дать мне передышку.

Я спокойна. Чувствую себя счастливой, как никогда. Безо всякой причины!

Что удивительно, я даже выглядеть стала лучше. Все вокруг говорят, что я просто расцвела. Даже моя парикмахерша, к которой я хожу уже лет пять, спросила: — Признавайся, что делаешь с волосами? — В смысле? — Какая-то маска? Сыворотка? Или витамины начала пить? — Ничего не делаю…. — Не верю. Твои волосы никогда так не блестели!

После парикмахерской я поехала к Аленке. Мы давно не виделись, я знала, что она на меня обижается. И вот решила сделать ей сюрприз. Купила машинку заядлому автомобилисту Егорке, шоколадный извинительный тортик подруге, и прикатила.

Как оказалось, я пожаловала с визитом не одна. В гостях была еще и мама Мирона, Эльвира Никитчина. Удивительная, непредсказуемая женщина! Мне нравится с ней общаться, никогда не знаешь, что она отмочит.

Когда мы втроем сели за стол, усадив Егорку играть с новой машинкой в манеже, Аленка заявила: — Если я буду есть тортики, особенно по вечерам, у меня будет попа как у бегемота. — Ой, всё! — Эльвира Никитична закатила глаза. — Началось. — Ну правда же. Тортики — зло. Хоть и очень вкусное. — Лично мне плевать, какая у меня попа. Я ее даже не вижу.

Мы с Аленкой не смогли удержатся от смеха. — Не поворачивайся к зеркалу задом и живи спокойно, — выдала Эльвира Никитична, водружая на свою тарелку самый большой кусок торта.

Я люблю поворачиваться к зеркалу задом, поэтому отрезала себе крошечный кусочек. Съела и начала приставать к Егорке. Ну как не затискать такого сладкого карапуза!

Но карапуз не желал быть затисканным, он потребовал вытащить себя из манежа и пустить носиться по всему дому. Бегать за ним следом вызвалась

Эльвира Никитична. — А вы тут пока пошушукайтесь, — сказала она.

Золотая женщина! — Духи поменяла? — спросила Аленка, когда мы обудили основные новости. — Я привыкла, что от тебя всегда пахнет жасмином. — Это не духи. Это крем на основе кокоса. Я теперь обожаю этот запах! — У меня, кстати, есть баночка кокосового масла. Привезла из Тая. — А я почему не привезла? Вот я балда! Покажи.

Аленка принесла масло, я понюхала его… и поняла, что не отдам. — Подари мне его. — Ну… Оно мне тоже нравится. — Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста!

Я держала открытую баночку перед носом, вдыхала божественный кокосовый аромат и чуть ли не стонала от удовольствия. — Ладно, бери, — сдалась Аленка.

Когда Егорка утомился и захотел спать, Эльвира Никитчна засобиралась домой.

— Меня Мирон отвезет, — сказала она. — Давай и тебя подбросим.

Я согласилась. Мне, как и Егорке, очень хотелось спать.

По дороге эта неугомонная женщина пристала ко мне с неудобными вопросами. Мол, когда замуж выйдешь, и не пора ли рожать. Я стиснула зубы, чтобы не сказать что-нибудь резкое. Это мое дело. Не надо лезть в мою жизнь! — Да ладно, не злись, — оценила мое состояние Эльвира Никитична. — Я же не со зла спрашиваю. У нас вон Демид непристроенный. Не хочешь прибрать его к рукам?

Мирон, сидевший впереди нас, издал скептический смешок. — Он-то, конечно, кобелина. Но мой тоже таким был, не при Аленке будет сказано. Отборной был кобелиной! — Я, вообще-то, здесь, — заметил Мирон. — И что ты имеешь возразить? — Ничего.

— Ну и рули тогда! — Это лечится правильной женщиной, — продолжила мама Мирона. — Или само проходит, у кого как. — Не в этом случае, — ответила я. — Демид не просто кобелина, он еще и козлина. — Обидел тебя?

Я небрежно пожала плечами, глядя в затылок Мирона. Все, что я сейчас скажу, может быть передано адресату и использовано против меня! — С чего мне на него обижаться? — А в детстве был такой хороший мальчик! Я его всегда в пример Мирону ставила. Учился хорошо, спортом занимался. — Бабушек через дорогу переводил, — добавил Мирон. — Пачками. — Да ты на него не обижайся, — выдала Эльвира Никитична, еще раз пристально на меня посмотрев. — Он все тот же мальчишка. Хоть и от рук отбился.

Я хмыкнула. Все мы выросшие девчонки и мальчишки. — Пороть их надо было в детстве. Обоих. И Мирона, и Демида. — Надо было, — согласилась я.

Мирон издал невнятный протестующий звук, но ничего не сказал. — Слишком мы их разбаловали. Вот и куролесили оба. Но, я тебе говорю: это лечится! — Поркой? — Выпори его, ага, — подал голос Мирон. — Я тебе даже плетку специальную подарю ради такого дела. У меня как раз есть. — А откуда у тебя специальная плетка? — хором спросили мы с Эльвирой Никитичной.

Не знаю, может мне показалось, но, по-моему, уши Мирона слегка порозовели. Засмущался, бедный.

Плетка, значит. Интересная у них с Аленкой интимная жизнь!