На какую-то секунду мне стает жаль Максима, но это чувство подавляется, когда я вспоминаю всё то, что он делает со мной на протяжении уже не одного месяца.

— Вы здесь не по своей воле? — я задала вопрос, глядя на затылок женщины, которая молча обходит комнату, рассматривая идеальный прядок.

— А разве ты здесь по своей? — ставит она взаимный вопрос.

— Неужели за столько лет вы не нашли выхода из подобного положения и терпели насилие мужчины? Это глупо, Маргарита, к тому же безответственно по отношению к себе самой, — поспешила я её осудить, но, когда она подняла на меня свой непонимающий взгляд, сразу же осеклась.

— А ты, как погляжу, ежедневно устраиваешь побеги от моего сына, — она неопрятно злорадствует.

Да, я молодая, относительно недавно в заложницах супружеской жизни и во мне горит надежда на побег, в то время как она родила Максима и уже несколько десятков лет подле Гордеева-старшего.

— Я пыталась. И не раз…

— Видимо, плохо пыталась раз ты ещё здесь, — она хоть и была озлобленной и насмехалась надо мной, но в ней царит удручающая и тягучая безнадежность.

По мне скользнули мурашки отнюдь не от холода, а от страха, что я могу стать такой же невменяемой.

— Давай я тебе расскажу, как всё было? Прекрасный молодой мужчина, как буря ворвался в твою жизнь, затягивая в свой круговорот событий, а через время показал истинный облик собственника и деспота. Ты поняла, что к чему и попыталась прекратить встречи, но было что-то, за что он уцепился и заставил тебя быть с ним. За попытки сбежать была жестоко наказана, неоднократно терпела насилие, а когда удалось сбежать… Он неизбежно заставил тебя вернуться. Появилась усиленная охрана, высокие стены и замок не дверях, — она почти сочилась ядом, как настоящая кобра, язвительно рассказывая о моей жизни рядом с Максимом из своего личного опыта.

— Но вы его любите. Своего сына… Несмотря на то, что он делает со мной то же самое, что и ваш муж, — я негодующе посмотрела на женщину, которая улыбнулась.

— Максим — это моя большая отдушина на несколько лет, которая часто спасала меня от жестокости Гордеева. Макс не такой, как его отец. Я прививала ему любовь к прекрасному, пока муж выбивал из него слезы, показывая на мне, как нужно обходиться с непослушными женщинами, — она подалась вперёд, отчего-то улыбаясь.

Вдруг… Вдруг через несколько лет я стану такой же сумасшедшей из-за боли и сломленной жизни, беспрекословно подчиняясь мужу, скрывая под одеждой его побои, став неподражаемым примером жены тирана?

— Я никогда не стану матерью в подобном заключении, — покачала я головой, испугавшись того, что мои слова были лишь пустым звуком.

Она безумно улыбнулась, покачав головой.

— Ты ещё не поняла, что будет происходить дальше? Гордеевым нужен наследник, и, если не ты выносишь ребенка, это сделает другая женщина. Ты останешься подле Максима в любом случае, Ярослава. Гордеевы однолюбы. И лучше набраться тебе мозгов и прикусить язык как можно быстрее, пока не станет слишком поздно, — она отворачивается, в то время как меня окутывает леденящий страх после её слов.

Неужели все мои планы заведомо провальные? Нет, этого не может быть. Рядом со мной Эльдар, Вадим и светлая надежда. Я никогда не оставлю попыток сбежать от Максима. Рано или поздно он потеряет бдительность, а я использую этот шанс.

— Мой сын любит тебя, ему это скрыть не удается, — я отвернулась в сторону, не понимая, как у неё должна быть искажена реальность, чтобы назвать любовью то, что делает Макс по отношению ко мне. — Из-за этого Виктор негодует и зол на него. По глупости этой беззаботной влюбленности мой сын попался на твой уловку, потеряв доверие и связи.

— Не пойму вас, Маргарита… — я перебила её. — Вы были и остаетесь в заключении, как и я, но при этом обвиняете меня в том, что я хочу лучшей жизни и непокорна. Вы единственная, кто должен меня понять, но говорите мне терпеть и молчать… Я никогда не смирюсь с насилием.

— Через несколько лет ты станешь другого мнения, дорогая. Лучше одумайся пока ты ещё молода и шрамы не станут уродовать твою нежную кожу, а кости останутся целыми, не изнывая на старость лет, будто тебя переехал трамвай.

Она это говорит легко, почти с доброжелательной улыбкой. Ненормальная.

Мы обе оборачиваемся в сторону двери, слыша шаги. Маргарита поворачивается ко мне, пронизывая холодным взглядом.

— Мой тебе совет — заткни свой рот и веди себя уважительно. Поверь моему многолетнему опыту, девочка, если мой сын позволит Виктору преподать тебе урок, ты узнаешь, что такое боль на самом деле.

После её слов мне тяжело даже выдохнуть.

— Мама, — в комнату заходит Максим. Женщина моментально переключает внимание на своего сына, заключая в материнские объятия. — Сегодня твоя баранина, как никогда, восхитительна, — муж дарит комплимент, целуя свою мать в щеку. — Отец хочет тебя видеть.

Маргарита — сломленная женщина, которую подпитал ядом Гордеев-старший, лишив её жизненных принципов и желаний. Она целует своего сына в щеку, и тяжело выдохнув, прежде чем уйти, бросает на меня свой предупреждающий взгляд.

— Ярослава, — Максим подошел ближе, став напротив меня, а я едва могу переосмыслить то, что услышала от его матери.

— Я не хочу больше здесь оставаться… — жалобно проскулила я, в тот момент, как на глаза моментально накатились слезы.

Мне стало страшно, что может произойти, если вдруг Виктор Николаевич выйдет из себя, несмотря на своё спокойствие и уравновешенность.

Максим удивленно посмотрел на меня.

— Поехали домой, пожалуйста! Пожалуйста, я сделаю всё, что ты захочешь, только поехали домой… — я схватилась дрожащими руками за пиджак Максима.

— Малышка, нет, — он неожиданно был ласков, поглаживая мои напряженные предплечья. — Ярослава, что с тобой? Постой… Мама наговорила тебе лишнего, — догадывается муж.

— Максим, пожалуйста, я хочу в наш дом, — умоляю я мужа, который не понимал, что меня так взволновало. — Я не готова к беседе с твоим отцом. Он меня хочет наказать, как ты? Вы это обсуждали? Что он теперь со мной сделает? И ты так просто дашь ему меня избить? — нескончаемый поток обвиняемых вопросов посыпался на Максима, в то время как с глаз брызнули слезы.

Ещё немного и у меня начнется истерика.

— Ярослава, послушай меня внимательно, — он сжал мои руки в своих ладонях, оставляя на них легкие поцелуи, — ты моя жена и только моя. Отец никогда не станет трогать то, что принадлежит мне и как бы плохо ты себя не повела, за свои